Афган: русские на войне - [2]
Как бы то ни было, утром в четверг, 15 марта, крестьяне из соседних кишлаков собрались в мечетях, а затем двинулись в город. Они выкрикивали религиозные лозунги, размахивали старинными винтовками, ножами и прочим импровизированным оружием и уничтожали государственные и коммунистические символы, встречавшиеся им по пути. Вскоре к ним присоединились жители самого Герата. Толпа заполнила сосновые аллеи, ведущие к городу, хлынула мимо крепости и четырех древних минаретов на северо-западной окраине сквозь ворота Малик в новые пригороды на северо-востоке, где находилась администрация губернатора провинции. Бунтовщики взяли штурмом тюрьму, грабили и поджигали банки, почтовые отделения, редакции газет и правительственные здания, разоряли базары. Они срывали красные флаги и портреты коммунистических лидеров, избивали людей, одетых не в традиционную мусульманскую одежду. Партийных чиновников, в том числе губернатора, выследили и убили, как и некоторых советников из СССР, не успевших скрыться>{6}. К полудню большая часть города была в руках мятежников. Вечером на базарах устроили танцы[1].
Впоследствии история о том, что случилось в те мартовские дни в Герате, обросла фантастическими подробностями. Масла в огонь подлили храбрые, но некритично настроенные западные журналисты, не имевшие возможности проверить сообщения своих источников. А им рассказывали, например, будто по улицам таскали изувеченные тела сотен советников из СССР, их жен и детей, а советские стратегические бомбардировщики два дня бомбили город. Утверждали также, что в ходе восстания и после него погибло до двадцати тысяч человек.
Факты было трудно подтвердить и отделить их от мифов: это касается и многих других событий войны в Афганистане. Многие оценки восстания в Герате сильно преувеличены. Но какими бы ни были его реальные масштабы, коммунистическое правительство в Кабуле запаниковало и потребовало от Москвы прислать солдат. Советское Политбюро обсуждало вопрос целых четыре дня и пришло к разумному выводу: войска вводить не следует, но правительство Афганистана получит дополнительную военную и экономическую помощь. Председатель Совета министров СССР Алексей Косыгин передал президенту Афганистана Hyp Мухаммеду Тараки: «Если ввести войска, обстановка в вашей стране не только не улучшится, а наоборот, осложнится. Нельзя не видеть, что нашим войскам пришлось бы бороться не только с внешним агрессором, но и с какой-то частью вашего народа. А народ таких вещей не прощает».
Правительство Афганистана смогло самостоятельно подавить восстание, однако костер недовольства продолжал тлеть: беспорядки и вооруженное сопротивление вспыхивали по всей стране, а внутренняя борьба в Коммунистической партии ужесточалась и в сентябре привела к убийству Тараки, организованному премьер-министром Хафизуллой Амином.
Для Советов это стало последней каплей. В конце концов, с большим нежеланием, они все-таки попытались закрепиться в Афганистане. Решения советских властей стали печальным следствием невежества, идеологических предрассудков, отсутствия ясного представления о происходящем, неадекватной разведывательной работы, попыток сидеть на нескольких стульях сразу, да и просто логики событий. Стоит ли говорить о том, что с настоящими знатоками Афганистана (их в то время в СССР было достаточно) никто не советовался? Их даже не проинформировали о принятых решениях.
В декабре 1979 года советские войска вошли в Афганистан. Советские спецслужбы захватили ключевые объекты в Кабуле, ворвались во дворец Амина и убили его. Намерения советского правительства были скромны: планировалось установить контроль над главными городами и дорогами, стабилизировать работу правительства, переобучить афганскую армию и милицию и через полгода или год вывести войска. Но вместо этого СССР увяз в кровавой войне, и на то, чтобы выпутаться из нее, потребовались девять лет и пятьдесят два дня.
«Афганцы» — воевавшие в Афганистане солдаты — прибыли со всех концов Советского Союза: из России, Украины, Белоруссии, Центральной Азии, с Кавказа, из Прибалтики. Несмотря на огромные различия между ними, большинство считало себя советскими гражданами. К концу войны, когда начал распадаться СССР, все изменилось. Бывшие товарищи по оружию вдруг оказались жителями независимых, порой враждующих друг с другом государств. У многих ушли годы на то, чтобы снова найти свое место в мирной жизни. А некоторые так и не нашли его.
И никто из них не смог сбросить бремя воспоминаний о той войне.
Часть I.
Дорога в Кабул
Беспутье… делает страну весьма пригодной для пассивного сопротивления. Гордый и свободолюбивый характер народа и огромная горная площадь вполне гармонируют с этим бездорожьем, делая страну очень трудной для завоевания, а особенно — для удержания во власти.
Андрей Снесарев[2]
Глава 1.
Потерянный рай
Русским понадобилось двести пятьдесят лет, чтобы добраться до Кабула. Британцы вступили на этот путь позже, но завершили его раньше. И те, и другие следовали одной логике — имперской. В декабре 1864 года князь Александр Горчаков, российский министр иностранных дел, так описал ее: «Положение России в Средней Азии одинаково с положением всех образованных государств, которые приходят в соприкосновение с народами полудикими, бродячими, без твердой общественной организации. В подобном случае интересы безопасности границ и торговых сношений всегда требуют, чтобы более образованное государство имело известную власть над соседями, которых дикие и буйные нравы делают весьма неудобными». Эти усмиренные регионы, в свою очередь, нужно было защищать от нападений и беззакония со стороны других племен. Таким образом, российскому правительству приходилось выбирать одно из двух: нести цивилизацию тем, кто страдает от варварского правления, либо допустить анархию и кровопролитие на своих границах. «Такова была участь всех государств, поставленных в те же условия». Британия и другие колониальные державы, как и Россия, «неизбежно увлекались на путь движения вперед, в котором менее честолюбия, чем крайней необходимости». Величайшая трудность, правомерно заключал Горчаков, — выбрать верный момент, когда следует остановиться
Двое из авторов этой книги работали в Советском Союзе в период горбачевской «перестройки»: Родрик Брейтвейт был послом Великобритании в СССР, Джек Мэтлок – послом США. Они хорошо знали Михаила Горбачева, много раз встречались с ним, а кроме того, знали его соратников и врагов. Третий из авторов, Строуб Тэлботт, был советником и заместителем Государственного секретаря США, имел влияние на внешнюю политику Соединенных Штатов, в том числе в отношении СССР. В своих воспоминаниях они пишут о том, как Горбачев проводил «перестройку», о его переговорах и секретных договоренностях с Р.
Сэр Родрик Брейтвейт (1932) возглавлял британскую дипмиссию в Москве в 1988–1992 годах, был свидетелем, а порой и участником ключевых событий в стране накануне, во время и после второй, по его выражению, революции в ее истории. Каковы причины распада «советской империи» и краха коммунистических иллюзий? Кто они, главные действующие лица исторической драмы, каковы мотивы их действий или бездействия, личные свойства, амбиции и интересы? В чем, собственно, «загадка русской души», и есть ли у России особая миссия в истории или она обречена подчиниться императивам глобализации? Способны ли русские построить гражданское общество и нужно ли оно им? Отвечая в своей книге на эти и другие вопросы, автор приходит к принципиально важному заключению: «Россия может надеяться создать жизнеспособную политическую и экономическую систему Это будет русская модель демократии, существенно отличающаяся от американской или даже от европейской модели».
Из осажденного Ленинграда подводная лодка прорывается на запад. Путь ее долог и труден — под бомбежками и обстрелами, через минные поля и сетевые заграждения, сквозь завесы корабельных дозоров. От близких взрывов выходят из строя приборы и механизмы, мнется и крошится сталь корпуса. В тесных отсеках вспыхивают пожары, с оглушительным свистом хлещет из пробоин вода. Сдает металл, хотя подводные корабли строятся из лучшей стали. У металла не хватает запаса прочности. А люди выносят все. Они гасят пожары, заделывают пробоины, заставляют работать поврежденные механизмы.
Автор в годы войны был начальником политотдела корпуса, затем армии. Участвовал в форсировании Сиваша, в боях за освобождение Крыма, Прибалтики. В своей книге, рассчитанной на массового читателя, он подробно и доходчиво рассказывает о партийно-политической работе в частях и соединениях 51-й армии, о беспримерном мужестве и отваге ее бойцов и командиров.
В книге в популярной форме рассказывается о военном значении Брусиловского прорыва 1916 года на ход боевых действий Первой Мировой войны.
В этой книге рассказывается о партизанской борьбе советских людей в тылу врага на северо-западе России и юго-западе Украины. Большое место уделено также рассказу о борьбе с фашизмом во время Словацкого национального восстания. Автор воспроизводит малоизвестные страницы минувшей войны, вспоминает о партизанах и подпольщиках, чей массовый героизм и высокое боевое искусство нанесли фашистскому вермахту невосполнимый урон.
Сборник воспоминаний ветеранов Великой Отечественной войны — участников боёв за Молдавию. (Аннотация верстальщика)
Русско-японская война 1904–1905 гг. явилась одним из крупнейших событий всемирной истории — первым жестоким вооруженным столкновением двух держав с участием массовых армий и применением разнообразной сухопутной и морской боевой техники и оружия. Она явилась, по существу, предвестницей двух мировых войн первой половины XX в.: воевали две страны, но в политических и экономических итогах войны были заинтересованы ведущие государства Запада — Великобритания, Германия, США, Франция. Этот геополитический аспект, а также выявленные закономерности влияния новой материальной базы вооруженной борьбы на развитие стратегических и оперативных форм, методов и способов боевых действий по-прежнему обусловливают актуальность исторического исследования Русско-японской войны. На основе исторических документов и материалов авторы раскрывают причины обострения международных противоречий в Дальневосточном регионе на рубеже XIX–XX вв.