Аферы века - [39]

Аферисту удалось даже добиться несколько аудиенций у царя Фердинанда I Кобургского. С ним вошел также в сношения австрийский посланник в Болгарии, который считал его ловким человеком, способным в случае надобности оказать необходимую услугу.

Впоследствии выяснилось, что Александр Вейсман находился во главе сложного механизма международного шпионского бюро и служил всякому, кто готов был платить ему за услуги: Сербии против Болгарии, Турции против Македонии и Австрии против России. В свою очередь, высокопоставленные деятели Болгарии — министры, депутаты и генералы — служили Вейсману в качестве его случайных агентов. Как двуликий Янус, Александр, с одной стороны, вроде бы делал полезное дело, с другой — бессовестно и безжалостно вредил. Он оказывал определенные услуги правительствам ряда стран, за что они его награждали, и одновременно умудрялся шпионить в пользу их врагов. По его представлениям некоторые чины российского департамента полиции и корпуса жандармов получили турецкие, болгарские и сербские ордена.

Из всех российских эмигрантов в Софии Александр выделял высококультурного юриста Шубина, которому он диктовал зашифрованные письма. В этих письмах Шубин ничего не понимал, да и не старался вникнуть в странные несвязанные фразы. Но одному из эмигрантов это показалось странным, и в колонии пошли разговоры о Вейсмане. Большинство защищало Вейсмана, но один-два эмигранта упорно настаивали, что его приезд и его деятельность весьма подозрительны. Шубин упорно защищал своего шефа, но однажды из зашифрованного письма он понял, что в нем содержится указание следить за находящимся в эмиграции известным народовольцем Дебогория-Мокриевичем. К этому подозрительному факту стали прибавляться и другие.

Первая категория фактов принадлежала к сфере денежных отношений Вейсмана со знакомыми. Он легко ссужал маленькими суммами всех, кто к нему обращался и даже не обращался. При этом он как-то умело брал со всех расписки в получении денег, говоря: «Все мы под Богом ходим». Назначение таких расписок было непонятным, но вызывало неприятное чувство.

Члены колонии стали также замечать, что с их перепиской по почте происходит что-то неладное. Письма попадали не по адресу, опаздывали и т. п. А один случай показал, что корреспонденция русских эмигрантов постоянно просматривается. Произошло это следующим образом. В одном и том же квартале жили двое русских, из которых одного звали Николаем Ивановичем, а другого Иваном Николаевичем. И вот в одно прекрасное утро Иван Николаевич получает письмо, адресованное Николаю Ивановичу, а Николай Иванович, наоборот, — адресованное Ивану Николаевичу. Письма были от разных лиц, адреса были написаны правильно. Стало очевидным, что кто-то вскрывал письма, а затем впопыхах перепутал конверты, которые снова попали в руки почтальона.

Тогда наиболее дотошные из русских стали следить за почтальонами своего участка. Оказалось, что один старый почтальон, как правило, заходил к Вейсману, оставлял там письма, а затем, через некоторое время, забирал их и уже после этого доставлял их адресатам. Его поймали с поличным и немедленно обратились с жалобой к директору почты. Последний поспешил доложить об этом министру. По приказу министра у Вейсмана в его отсутствие был произведен обыск, который неожиданно дал обильные результаты: выяснилась роль Александра как международного агента и как представителя российского Министерства внутренних дел. Нашли и список агентов, которым под тем или иным предлогом выдавались деньги. Таким образом, в карьере афериста появилась трещина. Она приняла катастрофические размеры после того, как сошло со сцены так называемое цанковитское министерство[3].

До этого времени болгарское правительство и руководитель русской агентуры в Болгарии жили в добром согласии. После смены болгарского правительства аферист остался верен цанковистам и начал работать в пользу их возвращения. Он раскинул сеть интриг против нового правительства и даже против царя Фердинанда.

Эти интриги разрастались и стали принимать характер чуть ли не заговора.

Болгарское правительство знало о деятельности афериста, но до поры до времени не решалось поднять на него руку, «боясь обидеть Россию». Наконец оно потеряло терпение и решилось против него принять самые жесткие меры. Поводов было много, но один из них являлся наиболее весомым. Так, желая дискредитировать Фердинанда, Вейсман послал в какую-то венскую газету сенсационную телеграмму, в которой сообщалось, что царь бежал из Болгарии, спасаясь от заговора, принявшего всенародный характер, и что в страну он больше не вернется. Эта телеграмма была опубликована во всех европейских газетах и доставила массу неприятностей царю Болгарии.

Болгарское правительство воспользовалось этим вопиющим фактом и потребовало удаления бесцеремонного российского агента из страны. Русский посланник в Болгарии Бахметьев охотно поддержал это требование, так как давно тяготился наглым агентурным контролем соотечественника, от которого не была избавлена даже его дипломатическая деятельность. Отъезд Вейсмана из Болгарии был для него очень скоропалительным и унизительным — ему не дали даже времени на сборы.