Аферисты - Славные времена - [15]

Говорить с набитым арахисом ртом было весьма трудно, Альфред Викторович сам своего голоса не узнавал, а потому произносил слова раздельно и внятно.

- Звоню вам с криминальным сообщением, барышня. Записывайте...

- Да . Конечно. Звонок анонимный?

- Да.

- Аппарат подключен, начинайте.

- Внимание, сударыня, - словно через микрофон из желудка заговорил Альфред Викторович. - В настоящий момент в дачном поселке Косинский, двадцать восьмой километр по Можайскому шоссе, на третьей линиии, дом четырнадцать, второй этаж - лежит труп убитого бизнесмена Федора Михайловича Чуракова. Повторите.

Девчонка - повторила, голос её не дрогнул ни в гласной, ни в согласной буквах, она все запомнила точно, хотя, понятно и зайцу, сообщение писалось на магнитную ленту.

- Это вы обнаружили труп?

- Да. Тело обнаружил я.

- Мы обещаем вам анонимность и....

Комаровский положил трубку. Каждое следующее слово оказалось бы лишним. И так уже два было не нужными, запоминающимися: обращение "барышня" и "сударыня", не столь часто ныне русскими людьми употребляемые. Но эту оплошность Альфред Викторович допустил специально, чтобы оставить на сообщение свою метку. Ведь его информация пролежит теперь в деле по убийству Чуракова многие годы, до конца следствия или её похоронят в архивах вместе с нераскрытым делом. Но может статься и так, что сообщение Альфреда Викторовича ещё сослужит для него же самого верную службу. Более того - донос об убийстве бизнесмена, как рассчитывал Альфред Викторович, принесет ощутимую пользу почти наверняка уже сегодня вечером, поскольку ретивые корреспонденты из телеперадачи "Дорожный патруль" - землю носом роют. Их хлебом не корми - только дай возможность оперативно и срочно поразить теле-Москву картинками очередного освежеванного трупа. Так что можно было надеятся, что уже вечером, в полночь - Альфред Викторович узнает о собственных делах хоть что-то проясняющее.

Он выплюнул на асфальт арахисовые орешки, вернулся к машине, сел за руль, и через пять минут был у себя дома

глава 2

Однокомнатная квартирка, в полуподвале, где Комаровский обитал последние шестнадцать лет, своей компактностью напоминала старую подводную лодку - до любого органа жизнеобеспечения было рукой подать. Или - два шага до туалета, один шаг до кухни. По коридору до выходных дверей от кухни шесть шагов. До всего остального можно было дотянуться не вставая с дивана. Маленькие оконца были вровень с асфальтом двора. Комаровский не мыл стекол лет десять. Жилищные условия, таким образом, дрянные и Альфред Викторович встал в очередь на расширение жилплощади ещё при советской власти. Тогда он числился в первых списках этой очереди, как многодетный отец. В те времена здесь было прописано трое детей при двух женах гражданина Комаровского. Как раз незадолго до краха СССР он благополучно отправил жен и детишек в разные республики ещё единой страны - одна супруга при паре близнецов отправилась в Эстонию, вторая со своим чадом куда-то в Подмосковье, но квартира числилась при этом многосемейной и многодетной. Альфред Викторович уже видел себя единоличным обладателем трехкомнатных апартаментов в престижном Крылатском районе, когда политический и социальный хребет государства переломился, очередь на жилплощадь пересмотрели, уточнили и Альфреда Викторовича едва не выперли не только из дому, но вопрос встал даже о его абсолютной неприемлимости к жизни в столице. Очередной поворот в судьбах России, развитие рыночной экономики, оставил его на месте - все в том же крошечном помещение полуподвального типа, но это обстоятельство Альфреда Викторовича мало волновало по той простой причине, что здесь он не столько жил, сколько "зализывал раны" в краткие минуты редкого простоя или неудач своей деятельности.

Зыбкость своего официального положения в обществе Альфреда Викторовича так же мало волновала, как и перемены любого рода в Отечестве. Он в равной степени не любил как коммунистический режим, так и системы наступившей демократии. Комаровский существовал вне любой политической формации, над ней, или под ней - таким вопросом не задавался, и предполагал, что коль скоро в бардаке родины будет совсем худо, он смоется в Германию, во Франкфурт на Майне, где пригреется возле своих капиталов в "Bauer-Banк". У немцев - всегда "ordnung", то есть такой порядок, которого в России нет, не было и не будет, ибо менталитет родного народа таков: исторически и хронически жить в бесконечных раздорах, нищете и сознании своего духовного превосходства над всем остальным миром басурманов.

Все свои основные ценности, как уже отмечалось, Альфред Викторович носил на себе и хранил в походном кожаном чемодане, а в комнате из дорогих вещей стоял лишь японский телевизор, без которого жизнь Альфреда Викторовича была неполноценной.

К полудню Альфред Викторович был уже помыт, побрит, накормлен и лежал на диване, прикидывая, что если сейчас явятся суровые люди, чтоб его арестовать, то следует затаиться, дверь не открывать, а ночью - ускользнуть через люк в подвал, таковой имелся в этом старом доме. Этот путь тайного отхода Комаровский предусмотрел уже очень давно. А сегодня он не включал телевизора, не гремел посудой, далеко от дома оставил машину, чтоб бдительные до мнительности соседи не подозревали о его появление в доме. По той же причине он не поднимал трубку телефона, который уже издавал призывные сигналы приблизительно каждые сорок минут, что не означало, что у Альфреда Викторовича было большое количество друзей, а указывало лишь на то, что многочисленные кредиторы его - весьма волнуются. Мысль о суетливом беспокойстве кредиторов развеселила Комаровского и он даже пропел тенорком куплет своего сочинения по мелодии и теме из какой-то давно услышанной польской оперетты.