Афера в Брунее - [15]

– Это очень сложно, так как это зависит от характера расходов. Но в данном случае речь идет о счете султана в Международном банке Брунея. Я видел фотокопию чека на пять миллионов. По всей видимости, остальные были оторваны от той же книжки. На них были две подписи: султана и первого адъютанта Аль Мутади Хаджа Али.

– И что произошло потом?

– Трудно сказать. Даже если на них был указан номер предъявителя, они все равно могли быть индоссированы. Я уже провел маленькое безуспешное расследование в Сингапуре.

– Там нет номерных счетов?

– Нет. Но чеки могли послать в Швейцарию, на Багамы, в любой другой налоговый рай.

– Они были занесены в дебет?

– Да. Первый адъютант прислал послу фотокопию дебета. Три чека: два на семь с половиной миллионов долларов каждый, один на пять.

– Счет Сэнборна, разумеется, проверили?

– Конечно. Здесь и в Сингапуре. Но нельзя проверить все банки мира...

С мечети Омара Али Сайфуддина послышался заунывный крик муэдзина, и китаец состроил раздраженную гримасу.

– У вас есть какая-нибудь гипотеза? – спросил Малко.

Лим Сун двусмысленно ухмыльнулся.

– Хадж Али утверждает, что за чеками приходил Сэнборн. Последний же пропал...

– Вы думаете, что это он украл их?

– Как можно знать людей! – уклончиво ответил китаец. – Это возможно, но не наверняка.

– А эта китаянка Пэгги Мей-Линг?

Лим Сун пожал плечами.

– О, эта шлюха из Гонконга. Это часто бывает. Они зарабатывают 15 000 долларов за уик-энд и больше, если захотят. Брат султана Махмуд сделал из них товар широкого потребления. Забавно, что Сэнборн отправился с подобной девицей.

Малко почувствовал, что он этому не верит.

– У вас есть идея, не так ли? – настаивал он.

После стесненного, типично азиатского смеха Лим Сун немного подумал, перед тем как ответить...

– Прежде всего, – сказал он, – я не верю, что это Джон Сэнборн. Это один из моих клиентов, и я его хорошо знаю. Думаю, что хотели обокрасть султана. Это легко, так как он не знает, чем владеет... Примерно двумястами миллиардами долларов... У него деньги повсюду. Если бы американцы не вернули пять миллионов, он никогда бы о них и не узнал. Ему на них наплевать. Но он оскорблен, что иностранцы его обворовывают, и сейчас он страшно взбешен.

– Кто мог его обворовать?

Лим Сун вертел карандашом. Его черные глаза все время были в движении.

– По моему мнению, кто-то из дворца.

– Кто занимается дворцовыми делами?

– Аль Мутади Хадж Али.

– Он мог бы разоблачить вора?

– Это не обязательно. Он мог испугаться, что его выгонят. Это у него находится чемоданчик султана с чековыми книжками, наличными деньгами и драгоценностями, он же оплачивает все счета... А Хассанал Болкиях не очень ласков. Мы находимся в мусульманской стране, где не отрубают ворам руку, но делают вещи похуже.

Малко чувствовал, что китаец не договаривает до конца своей мысли... Он проявил настойчивость.

– А если это сделал Хадж Али?

– Рисковать всем за двадцать миллионов долларов – это глупо, – возразил китаец. – Оставаясь, он может взять в десять раз больше... Однако он очень молод.

Малко вдруг вспомнил о том, что ему сообщила Джоанна Сэнборн.

– Кажется, новая жена султана хочет от него избавиться.

Черные глаза Лим Суна повеселели.

– Вы хорошо информированы для человека, который находится в Брунее лишь несколько дней. Об этом говорят, но только во дворце...

– Если это правда, – настаивал Малко, – то это может служить объяснением...

– Конечно, – должен был признать китаец. – Но кто будет расследовать дело Аль Мутади Хаджа Али?

– Я, – ответил Малко.

Лим Сун рассмеялся.

– Вы даже не сможете проникнуть во дворец. Вы не осознаете могущество человека, который несколько раз в день видит султана...

– Если это Хадж Али, – сказал он, – то Джон Сэнборн был убит, как утверждает его жена, практически ни за что. Пропавший или мертвый, он представляет собой идеального преступника... Но если он был убит, то должны быть свидетели.

Лим Сун посмотрел на него с сочувствием.

– Мистер Линге, – мягко сказал он, – мы в Брунее. Здесь все и вся зависит от дворца. Если завтра Хадж Али решит, что я ему не нравлюсь, меня со всей семьей закинут в самолет на Сингапур. Нет законов, парламента, общественного мнения, есть только воля султана и его окружения. Я здесь живу уже двенадцать лет, а мне еще не дали постоянной визы. Потому что я – китаец.

Начальник полиции – двоюродный брат султана. По одному только слову Хаджа Али он вас вышлет. А еще имеются «мальчики» Гая Гамильтона. Вместе с гуркхами они обеспечивают личную безопасность султана и выполняют «особые» задания. Это – убийцы, и они находятся под защитой дворца. Будучи уверенными в своей безнаказанности, они могут вас прикончить в вестибюле «Шератона» в присутствии полусотни свидетелей...

– Однако надо каким-то образом навести справки о Хадже Али, – настаивал Малко.

Лим Сун еще раз рассмеялся от всего сердца.

– Абсолютно все проходит через него. Я вам говорю, что он не-при-кос-но-ве-нен.

В комнате настала тишина, нарушаемая лишь гудением кондиционера. Малко почти не продвинулся вперед. У него были соображения насчет возможного преступника, но тот был в такой же степени недоступен, как если бы находился на луне... Лим Сун посмотрел на часы и встал.