Аэронавт - [30]

Александр удивлённо хмыкнул:

– Скажете тоже. На каком основании Харц Гогенцоллер может занять российский престол? Да и армия с флотом, вы сами сказали, мне преданы. С чего это вдруг они станут слушаться какого-то проконсула? Путь даже и обвенчавшегося с моей сестрой.

– Но это покуда вы живы, ваше высочество, – не дрогнувшим голосом констатировал Горчаков. – А князь уже давно не проконсул. Вы верно заметили – он породнился с императорским родом. Если вас не станет, он может возвести на престол вашу сестру Анну, объявив себя при ней регентом. Что, впрочем, будет равносильно объявлению себя императором. А может превознести себя как спасителя России в тяжёлое военное время и без стыда водрузить корону на собственную голову. А флот и армию поставят перед фактом. Но пока вы их знамя, а значит, от вас нужно избавиться. И если Харц решится на покушение, то вероятнее всего, произойдёт это здесь, в Дакии. Потому как под защитой пушек российских броненосцев вы для него станете недосягаемы.

Граф заметил, как побледнел наследник, и попытался его приободрить:

– Вы не одни, ваше высочество. И поверьте, у нас, у преданных вам дворян, спасти будущего императора шансов больше, чем у ваших врагов совершить покушение.

– А ведь я всегда доверял владыке Сигизмунду, – горько вздохнул Александр.

– Доверяйте и дальше. Владыка наивен. Он народный любимец с большим добрым сердцем, но к сожалению – недалёк и совершенно слеп в том, что касается его окружения. Мне было достаточно лишь одного взгляда на его придворных, чтобы увидеть жалящих друг друга пауков. Да и к тому же, не ускользнуло от моего внимания и то, что весть о кончине императора Николая для некоторых вовсе не была новостью.

– Что же делать?

– Для начала попытайтесь отдохнуть, ваше высочество. Завтра у нас трудный путь. Принять вызов никогда не поздно. Наши враги рассчитывают, что мы проявим слепую наивность. Но мы их разочаруем. Знать, что зло ждёт тебя за углом – это уже многого стоит. Отдыхайте, ваше высочество, а мне необходимо подумать.

Граф Горчаков подошёл к окну и отдёрнул штору. Гроза уже выдыхалась, и сквозь рваные тучи неясно пробивался диск луны.

«Это хорошо, – здраво рассудил граф – на рассвете в её призрачном свечении легче обнаружить засаду».

По дороге во дворец владыки Сигизмунда, понимая, какая непростая перед ним стоит задача, Горчаков внимательно изучал весь путь от морского побережья до стен столичного замка. Не считая низменности вдоль берегов Дуная, Дакия была преимущественно горным княжеством. Широкие мощёные дороги местами превращались в тонкие опасные нити, разделяющие надвое обрывистые скалы и перевалы. Срывающиеся с вершин снежные заносы даже в разгар лета не давали экипажам двигаться быстро, и это давало врагу массу возможностей.

А в том, что покушение произойдет, узнав о поддержке Харца Гогенцоллера в Дакии, граф уже ничуть не сомневался. Слишком высоки были ставки. На кону стояла российская корона, и этого было достаточно, чтобы решиться на преступление даже самым нерешительным и робким. А уж если за дело взялись матёрые дворцовые интриганы, то тут нужно быть готовым ко всему. И коварство станет их главным оружием.

Мрачная тень дирижабля давила, нависая над головой гигантской глыбой. Её неясные границы протянулись к спутанным клубам колючей проволоки и скрыли полосатый шлагбаум с караульной будкой. Стефан в десятый раз выглянул в сторону колеи, оставшейся от каретных колёс, и ворчливо заметил топтавшемуся рядом Василу:

– Не к добру это. Пропадёт Михай не за понюх табаку. А я ему говорил – не высовывайся! Что ты лезешь со своими поучениями? И без тебя всё давно придумали! А он – нет! Так будет лучше! Небось, всё надеялся, что командэр Юлиус его оценит.

– Умник Михай нам с тобой не ровня, – усмехнулся Васил на ворчание Стефана. – Он умный. Все это видели. И генерал тоже видел. Не зря он его сделал рулевым. Значит, всё-таки оценил.

– Оценил… и где он сейчас? Ты его видишь? Нет? Вот и не увидишь больше! Если среди ночи, да во дворец к самому владыке, то тут ничего хорошего не жди. Ох, пропадёт Михай. А я только к нему начал привязываться. Странный он, и не такой, как мы. Будто дитя неразумное. Всё норовит пальцы в дверь засунуть, чтобы посмотреть, что получится. Оттого и жалко.

Стефан со вздохом потянулся к трапу, чтобы нырнуть в тёплую и уже ставшую родной гондолу, как вдруг увидел мелькнувший в темноте огонь.

– А ну-ка выглянь, Васил, не фонарь ли это той кареты, что увезла Михая?

– Она самая! – прищурившись, согласился Васил. – У того фонаря стекло с одной стороны было выбито, оттого и мерцал он, будто звезда в ночи. Точно, та самая карета едет!

В подтверждение его слов послышался храп лошадей и, увязая в грязи, заскрипели колёса. Не дождавшись, когда карета поравняется с «Августейшей династией» из неё выпрыгнул Смородин и, заметив Стефана, весело выкрикнул:

– А вы чего тут мокнете? Васил, у тебя есть чем согреться?

– Был бы повод, а раздобыть всегда можно! – удивлённо замер Васил. – А чего стряслось-то?

– Михай, так ты живой? – расплылся в улыбке Стефан.

– А что ж со мной станется? И не Михай, а флагман Михай! Привыкай, Стефан.