Аэрогарды - [102]

Полыхнуло ярко-синим; по поверхности покрытой черным стены зазмеились красноватые молнии, и неожиданно стали застывать, словно замерзая. На мгновение все стало тихим и мертвым, а потом в тех местах, где отпечатались красные молнии, начало просвечивать белым.

Стена менялась на глазах: чернота пропадала, словно таяла, испарялась, и вот уже она мутными потеками сползает на пол, бесстыдно обнажив мутную поверхность огромного серебряного зеркала, в котором до невероятности четко стали видны семеро аэрогардов.

Д'Марья невольно оглянулся: нет, позади сплошная тьма, вообще ничего не видно, кроме неторопливо шевелящегося мрака. Капитан-полковник вдруг понял, что обратного хода нет, и выхода нет, да и вообще — позади только ждущая пустота и ничего более. Тогда он стал смотреть вперед.

Семь фигур на белесом фоне. Более ничего. Потом нейтральная белесоватость начала менять свою структуру, светлеть, проясняться, и вот уже фон стал холодным и белым, голодным, белым и пустым.

Капитан-полковника передернуло — аэрогарды в зеркале стояли внутри гигантского белого ящика.

— Не хватает только ветра, — негромко произнес Ямада.

Д'Марья, не ответив, медленно двинулся вперед, к своему отражению.

Он не чувствовал страха, он почему-то знал, что это не опасно — хотя кто-то очень хотел бы уверить его в обратном, — и, когда подошел вплотную к зеркалу, не теряя драгоценных секунд, коснулся его рукой.

Рука прошла свободно, не задерживаясь.

Д'Марья помедлил, вынул руку из стены: вроде все в порядке.

Тогда он, невольно задержав дыхание, шагнул вперед.

…и, потеряв опору под ногами, упал на спину, ударившись головой.

Бронесфера смягчила удар, но он здорово прикусил язык.

Солнце било прямо в глаза, жестоко и беспощадно. Д'Марья невольно зажмурился — перед глазами заплавали багровые круги, — перевернулся на живот и рывком встал.

Он находился в пустыне, самой обыкновенной пустыне — в серо-желтом песке четко отпечатался силуэт человека с раскинутыми руками. Автомат!., вот он, никуда не делся…

Солнце палило нещадно: оно висело прямо над головой, но воздух был совершенно прозрачным — не так, как в земных пустынях, и зной д'Марья осознавал только краем сознания: он четко знал, что здесь страшно жарко, понимал это всеми своими шестью чувствами, но ему самому было почему-то почти холодно.

Он поспешно вскарабкался на верхушку ближайшего бархана, увязая в осыпающемся песке и оступаясь. Солнце было везде, от него не спасало даже затененное забрало бронесферы, но все-таки д'Марья сразу же увидел длинную вереницу понуро бредущих людей.

Он сразу понял, что это экипаж «Костромы», хотя люди были одеты в изорванные грязно-белые одеяния очень древнего вида, а вдоль их цепочки, щелкая длинными бичами, носились на черных конях черные всадники в серебряных шлемах.

Д'Марья посмотрел, куда направляется процессия, хотя ему и мешало солнце — оно опускалось все ниже и ниже, но не склонялось к горизонту, а давило сверху, прямо на голову. Совсем близко, метрах в сотне примерно, стоял огромный, чудовищно большой черный ящик — точнее, многогранник, — с открытой стенкой, но на этот раз там не было пусто: внутри мрачновато плескались язычки невысокого синего пламени.

Вокруг ящика деловито суетились какие-то люди в черной одежде и черных кожаных передниках. Они выносили из какой-то ямы вороха грязных тряпок и бросали все в здоровенную кучу, громоздившуюся немного в стороне от черного ящика.

Внезапно д'Марья увидел — очень четко, — как один из них остановился и начал встряхивать тряпки, которые были у него в руках: оттуда вывалилось что-то, похожее на большую розовую куклу.

Человек в переднике покачал головой, бросил на землю тряпки, взял куклу за одну ногу, подошел к открытой пасти ящика, размахнулся и бросил ее туда. Языки синего пламени на мгновение поднялись выше, внутренность ящика озарилась багровым, а потом все стало так, как и раньше, — и тут до аэрогарда донесся слабый крик.

Кукла?

Процессия уже подходила к ящику.

Д'Марья поднял забрало бронесферы, посмотрел на автомат — оружие вроде в порядке: тогда он опустился на колено и стал тщательно выцеливать всадника в голове колонны.

Он поймал его затылок в перекрестие оптического прицела, положил палец на курок, и в этот момент всадник, словно почувствовав взгляд, обернулся.

Зоргер!

А-атлично…

…но тут солнце, которое опустилось, похоже, уже до самых барханов, отразилось в серебряном шлеме черного рыцаря и режуще ударило аэрогарда в зрачок. Д'Марья слишком резко дернул курок, и пуля попала в коня.

Тот взвился на дыбы и упал, придавив всадника: аэрогард же невольно посмотрел на свое оружие, потому что выстрел был произведен с таким грохотом, словно небо рухнуло на землю… да и пуля, как показалось капитан-полковнику, была не пулей, а молнией.

Солнце рывком опустилось еще ниже и остановилось.

…ладно, пуля, молния — какая разница: главное, «Калашников» снова не подвел… не поэтому ли, кстати, немцы свое оружие блицгеверами называют?., а, ч-черт, Зоргера не видно, но зато есть остальные, и с вами мы сейчас будем разбираться.

Д'Марья стал спокойно выцеливать заметавшихся всадников: одна молния, вторая, третья… вот уже и пять лошадей свободны; странно, что они сразу останавливаются и никуда не убегают.