Аэробус смерти - [5]

– Это еще ничего, – прокомментировал результат Аркадий. – В этой забойной фразе все умудряются такого наворотить! Даже самые высокие чины… Хотя, конечно, это не самые образованные умы.

– А есть кто-нибудь, кто ни одной ошибки не сделал? – поинтересовалась Ольга.

– Есть. Но таких – мало. Кстати, ваш покорный слуга – один из них.

– Вы? Правда? Невероятно! А я-то, двоечница…

– Оленька, успокойтесь! Я вам продиктовал эту фразу не для того, чтобы вы комплексовали. Просто я хочу еще кое-что узнать о вас… Так… И о чем же нам говорит этот милый девичий почерк?

– О том, что его обладательница не писала уже лет сто.

– Ну, этим вы сейчас никого не удивите. Мы с одним моим приятелем, получив аттестат о среднем образовании, поспорили: он клялся, что никогда больше не возьмет в руки ни ручку, ни карандаш, ни какое-либо другое пишущее средство. А я утверждал, что это невозможно, что ему придется хотя бы расписываться в ведомостях о зарплате.

– И что?

– И ничего. Наш спор еще в силе! Потому что он его пока не проиграл. За все эти годы действительно так и не взял в руки пишущее средство!

– А как же с зарплатой?

– А он занялся частным бизнесом. То в ларьке торгует, то извоз. Отремонтировать может что угодно, построить тоже, да и в других областях крутится… Деньги идут «черным налом», ведомостей никаких нет, а значит, и подпись его нигде никому не нужна! Вот вам и обязательное школьное образование… Предвижу ваш вопрос – а как же он экзамены по правилам сдал и права получил, их же подписывать надо? Да очень просто! На экзамене по правилам этот хитрец свой листочек подсунул девчонке знакомой, она ему все расписала лучше, чем себе. Сердечки девичьи жалостливые. А когда права получал, он вот чего придумал – руку себе в гипс закатал, вроде перелом у него. А гаишник ему тоже жалостливый попался, подмахнул за него подпись на правах…

– Но это же бред какой-то! Зачем ему было так делать? Неужели из-за вашего спора?

– Видите ли, Оленька, здесь у него уже на принцип пошло. В школе он учился из рук вон плохо, перебивался с двоек на тройки, едва-едва переползал из класса в класс… И вот, получив наконец аттестат, задался целью доказать – себе ли, миру, – что все его мучения были напрасны, что он может прекрасно прожить и без этого многолетнего насилия над личностью, и, заметьте, не хуже других прожить, тех, что в отличниках числились! А наш спор – это только повод каждый раз при встречах эту проблему поднимать – о бесполезности обязательного образования. И вообще образования…

– А вы? Что вы сами об этом думаете?

– Вам это интересно? Странно… Я, вы знаете, хорошо учился, чуть было медаль не получил. Для меня эта проблема не так актуальна…

– Но ведь вы же можете найти какие-нибудь аргументы в свою пользу!

– Какие же?

– Ну, что вот вы хорошо учились и теперь преуспеваете!

– Видите ли, все не так однозначно… Преуспевать-то я преуспеваю, однако тот человек, о котором я вам рассказал, между прочим, мой начальник… Да ладно, что это мы все о серьезных материях. Давайте-ка лучше о вашем почерке. Итак, что же я могу вам сказать? Вы – девушка самостоятельная и решительная, уверенная в себе. Ага! Вот это интересно… Вы влюбчивы и сентиментальны, романтичны, чувственны и чувствительны. А вот этот росчерк – свидетельство яркой индивидуальности! Ну как? Все правильно?

– Правильно-то правильно, однако это же можно сказать и так, безо всякого почерка. – Семена сомнений, посеянные Иваном, все-таки дали свои всходы. Аркадий усмехнулся.

– Да, верно. Вас не проведешь!

– А знаете что… давайте проверим Ивана! Он же у нас полиглот. По крайней мере, называет себя так! А я думаю, если человек утверждает, что знает другие языки, уж своим родным он должен владеть безупречно. Вань! Слышишь? На вот бумагу, записывай…

– Не хочу! – резко бросил Иван. – Оставь меня в покое.

Он сложил газету, засунул ее в кармашек кресла и встал.

– Кажется, ваш спутник обиделся, – констатировал Аркадий, когда Иван ушел.

– Да ну его! – в сердцах воскликнула Ольга. – Медведь. Сколько знаю, никак не могу понять, чего ему надо.

– А давно вы его знаете?

– Да год уже.

– Это, конечно, большой срок!

– И ничего тут нет смешного! Это не зависит от срока. Человека можно с первого взгляда насквозь увидеть и понять. Вот как вы меня поняли, например. А он меня почему-то не понимает! И не хочет. И я его никак не пойму.

– Вы говорите, с первого взгляда… А я вам скажу другое. С человеком можно прожить всю жизнь, но так и не узнать его.

– И у вас такое бывало?

– Бывало.

– А как же тогда хиромантия? И графология?

– Иногда и они бессильны. Так же, как, например, медицина перед некоторыми заболеваниями.

Иван вернулся на свое место и снова демонстративно взялся за газету. «Ну сколько же можно читать одну и ту же страницу!» – подумала Ольга.

– Ага. Вот и тележка приближается. Пойду-ка еще разик отравлюсь никотином.

После ухода соседа Ольга с Иваном некоторое время сидели молча, как посторонние, которым нечего сказать друг другу.

– Ну неужели ты не видишь… – начали они вдруг одновременно, и Иван со вздохом замолчал, предоставив слово Ольге.

– Ну неужели ты не видишь, как отвратительно ты себя ведешь! Как невоспитанный чурбан. Почему бы тебе не быть немного поприветливее? Я уж не говорю о том, чтобы поддержать разговор…