Адъютант генерала Май-Маевского - [12]

— Граждане города Киева! Приветствую вас с осво­бождением Киева от красной нечисти. Недалек тот день, когда многострадалица Россия опять будет великой и не­делимой.

Раздался взрыв рукоплесканий и загремело «ура». Когда возбуждение несколько стихло, Май-Маевский приказал начинать представление.

Артисты почтительно поклонились Май-Маевскому; так же они кланялись когда-то Николаю II. Май-Маевский рассеянно слушал оперу; он с генералом Ефимовым вспо­минал убийство Столыпина, указывая при этом на кресло, где сидел министр, и направление выстрела Богрова. Когда разговор коснулся жертв чрезвычайной комиссии, Май-Маевский распорядился:

— Отдайте распоряжение «Освагу» путем широкой аги­тации оповестить население о зверствах большевиков. Можно разукрасить события. Это необходимо сделать как можно скорее, потому что вызовет озлобление насе­ления против красных.

— Я завтра утром все сделаю, — ответил генерал Ефи­мов.

На следующий день Май-Маевский принимал представи- вителей дворянства. После приема был дан блестящий банкет.

УСТАНОВЛЕНИЕ СВЯЗИ СО СВОИМИ

По возвращении в Харьков, я нашел письмо на мое имя от старшего брата Владимира из Севастополя.

Военные действия надолго прервали нашу переписку. Я несказанно обрадовался письму и, забыв все окружа­ющее, углубился в чтение.

Брат убедительно просил приехать к нему на несколько дней по очень важному, неотложному делу. Брат состоял членом РКП (б), и я не сомневался в серьезности дела. Не теряя времени, я отпросился у генерала на две не­дели, под предлогом болезни матери. Через сутки я ра­достно здоровался с братом.

Владимир с удивлением посмотрел на мой мундир. Насмешливо улыбнувшись, поинтересовался:

— Каким образом ты — капитан?

Я, смеясь, ответил:

—

—

—

—

—

— Подождите, доложу!

Прошел кабинет Май-Маевского. Генерал сидел, раз­валившись кожаном кресле. Он опирался на левую руку и бессмысленно глядел на папки с докладами.

— Капитан, скажите всем, что сегодня приема нет: я занят оперативными делами.

— Ваше превосходительство, среди ожидающих — губер­натор Щетинин. Просит принять по неотложным делам,— отрапортовал я.

Генерал сделал кислую гримасу и с досадой сказал:

— Ну его к чорту! У него вечно «неспокойно в губернии». Дрожит за свою шкуру. Начнет пискливым голосом: «то там, то тут назревает опасность». А сам мер принять не может. Пусть придет завтра.

— Слушаюсь, ваше превосходительство. Еще просит принять по личному делу княгиня Осланова.

— Пусть войдет. После этого я буду завтракать.

Осланова пришла просить о переводе мужа в другую

часть. Генерал очень любезно ее принял, а меня попросил выйти. Спустя полчаса раскрасневшаяся княгиня с опу­щенной головой вышла из кабинета. спросил ее:

— Генерал сделал для вас что-нибудь?

Она прошептала:

— Да, я очень благодарна, — и ушла.

В это время раздался звонок. Генерала в кабинете не было, через открытую дверь я увидел его в спальне, он сидел за маленьким столиком и пил водку.

— Принесите и прочтите сводки, — приказал генерал.

— «За одни сутки белые потеряли шесть тысяч людей».

Генерал буркнул:

— Не важно, пополнятся!

Я продолжал читать:

— «Корниловцы успешно продвигаются в орловском на­правлении. Занят ряд селений. Красные не выдерживают натиска, поспешно отступают, но местами оказывают упор­ное сопротивление...»