Адвокат под гипнозом - [15]

– Есть, но, правда, для этого нужно зайти в приемную доктора, – сказала она. – Это делается для сохранения той же врачебной тайны. Вы приходите к нам по парадной лестнице, а выходите затем с противоположной стороны дома. Таким образом, вам не нужно опасаться, что кто-то из знакомых увидит вас. Наши пациенты не встречаются друг с другом.

– Здорово придумано, – согласилась Кристина.

В этот момент в комнату зашел Игорь Всеволодович.

– Ну и ну! Вы уже улыбаетесь, – порадовался он за Кристину. – Значит, у нас даже стены помогают.

– Что-то вроде того, – ответила девушка и заговорщицки подмигнула администратору…

Приемная доктора меньше всего напоминала врачебный кабинет. Это была очень уютная комната, хозяин которой тщательно отобрал каждый предмет обстановки, чтобы любой стул, любая ваза, любая мелочь отвечали предназначению помещения. Здесь не было письменного стола, неизменного атрибута каждого профессионала. Почетное место занимала мягкая мебель – диван и два кресла. Чуть поодаль стояла кушетка, но не такая, какую встречаешь в лечебном учреждении, с клеенкой и простыней, а кокетливая, покрытая мягкой тканью, с удобным валиком для головы. Здесь не было телефонов и устройств с селекторной связью, никаких телевизоров и компьютеров, словом, всего того, что напоминало бы посетителю о внешнем мире, напрягало бы и тревожило его. Вдоль стены стоял стеллаж с различными безделушками на полках. Единственной вещью, говорящей о профессиональном занятии хозяина, была рамочка со вставленным внутрь дипломом: «Игорь Левицкий. Выпускник Международной ассоциации аналитической психологии института К.Г. Юнга. Цюрих. Швейцария».

– Вы можете занять любое место, – с улыбкой предложил Кристине доктор, забавляясь ее растерянностью. – Некоторые мои пациенты предпочитают кресло. Некоторым по душе кушетка. Там можно прилечь, расслабиться, погрузиться в собственные мысли.

Кристина с сомнением взглянула на кушетку. Откровенно говоря, она не была уверена, что будет чувствовать себя комфортно, лежа в обществе молодого, красивого, одетого с безупречным вкусом доктора. Это же неприлично! Кроме того, ей было неясно, следует ли снимать обувь, а если это сделать, насколько эстетично будут выглядеть ее босые ноги, натруженные ходьбой по центру города. Как следует лежать, на боку или на спине? Куда смотреть? Что говорить? В общем, она предпочла знакомый и безопасный предмет обстановки – кресло. Левицкий сел справа от нее.

– Ну, как вам здесь? – спросил он. – Не слишком страшно?

Кристина пожала плечами.

– Даже немного забавно, – ответила она после недолгой паузы. – Только что такое психоанализ? Я прочитала это на табличке, рядом с входной дверью.

Откровенно говоря, ей не было до этого дела, даже если психоанализ представлял собой новейший способ общения с инопланетными цивилизациями. Кристина сознательно оттягивала момент, когда речь пойдет о ее собственных проблемах.

– Психоанализ – это форма психотерапии, – улыбнулся Левицкий, словно разгадав ее уловку. – Это, так сказать, анализ бессознательного, основанный на технике свободных ассоциаций. Вы говорите все, что приходит вам в голову. Запретных тем нет.

– То есть я могу сказать вам, что ненавижу свою мачеху? – кинула пробный шар Кристина.

– Безусловно.

– Я хочу уничтожить ее, разрезать на мелкие куски, сжечь в печке, а пепел развеять над помойкой!

– Отлично. Что еще?

– Я хочу сплясать тарантеллу на ее похоронах. Хочу, надравшись виски, упоминать ее имя только в таких выражениях, от которых даже у базарных торговок покраснеют уши.

– Великолепно.

Девушка с сомнением посмотрела на него:

– И вы после этого не скажете, что я сумасшедшая и меня нужно изолировать?

– Нет, не скажу. Более того, чтобы вас не смущать, я предложу вам занять место на кушетке, а сам сяду вне поля вашего зрения. А вы будете говорить что хотите и в какой угодно форме. Меня трудно смутить, – сказал доктор.

– И вы думаете, что в этом есть какой-то смысл?

Она вспомнила, как Ника, провожая ее до двери, мимоходом рассказала старый анекдот.

«Как долго мне еще можно рассказывать все, что приходит в голову, доктор?» – спрашивает пациент у психоаналитика. «Говорите, батенька, говорите! – отвечает тот. – Время – деньги».

Но у Левицкого был свой ответ на поставленный ею вопрос.

– Все мы умиляемся детской непосредственности. Ребенок говорит все, что приходит ему в голову. Но постепенно, прививая ему правила поведения, принятые в обществе, мы отучаем его от этого, вводя целую массу запретов и ограничений. Говоря любезности про свою обожаемую мачеху, вы вели себя естественно, пытались удовлетворить естественную потребность выговориться. – Он внимательно взглянул на свою посетительницу. – Но вы сами признали, что в реальной жизни такое поведение небезопасно. Окружающие заподозрят вас в ненормальности, вы потеряете друзей, работу, поддержку и понимание. Психоаналитик же возвращает вас в детское состояние, предоставляя редкую возможность говорить все, что вздумается. Он не навязывает советов, не учит жить, только помогает вам понять себя, а это уже немало. Вы согласны?

Девушка вынуждена была согласиться.