Адвокат по сердечным делам - [37]

Она подумала, уложится ли ее пытка в шесть месяцев. Дубровская отвечала на этот вопрос очень уклончиво, говоря, что каждый случай по-своему уникален и точный расчет времени она Жене предоставить не может. Это зависело от многих обстоятельств. Но полгода, по ее мнению, были вполне реальным сроком, включающим в себя период ознакомления с материалами уголовного дела и само судебное разбирательство.

В то время когда Швец мысленно производила эти сложные расчеты, Сбродов смотрел на нее во все глаза. Полгода в его представлении были огромным сроком, и он пытался угадать, что еще приключилось с его начальницей. Первым делом он, конечно, скользнул глазами по ее фигуре: не беременна ли она случаем? Этот вариант для него был совсем не плох, так как за беременностью обычно наступал декретный отпуск, рождение ребенка, первые месяцы его жизни, сопряженные с кормлением, бессонными ночами, обязательными хворями. Ему вполне удалось бы зарекомендовать себя как перспективного молодого руководителя и подвинуть свою начальницу, занимавшую место главного редактора непростительно долго.

Однако в фигуре Евгении не замечалось никаких отклонений от ее привычных пропорций. Талия была на месте, а живот казался плоским. Это он отметил, когда она встала, чтобы открыть жалюзи на окнах.

Другая его догадка была куда страшнее, но в конечном счете она сулила ему не меньшую пользу. Его начальница была больна чем-то очень серьезным! Чем? Ну, хотя бы раком! Говорили, что женщины ее возраста входят в группу риска по всяким своим женским делам. Посмотрев на нее повнимательнее, он отметил, что она бледна, немного нервозна и, кажется, даже немного похудела в последнее время.

– Может, вы просто возьмете отпуск на полгода? – с преувеличенной заботой спросил он.

Хитрая лиса! Евгения поняла его расчет.

– Даже не предлагай, – категорично заявила она. – Я хочу работать и буду это делать в том режиме, в котором смогу. Если у меня не получится выйти на службу в один из дней, то я предупрежу тебя заранее. Но дома я сидеть не хочу. Бездействие меня убьет.

– Вы уверены в этом? Все-таки здоровье важнее работы.

– Абсолютно уверена. Я хочу быть в строю. В конце концов, это когда-то закончится. Полгода – это не срок.

«Конечно, если вдуматься, это целая вечность, – подумала она про себя. – Не знаю, как я это выдержу».

– Я по-прежнему остаюсь главным редактором, – продолжила она. – Буду заниматься подготовкой, организацией, документами. Мне просто нужен человек, на которого я могла бы рассчитывать, чтобы ответственность не легла вдруг на мои плечи в самый последний момент.

– Вы можете на меня рассчитывать, Евгения Федоровна, – заявил Сбродов, – как на саму себя.

«Будь моя воля, я вряд ли поручила бы это тебе», – с горечью подумала Евгения. Но довериться кому-то еще, оставив в стороне ответственного секретаря, было неразумно.

«Что-то тут не так, – призадумался Сбродов. – Как бы все выяснить? Как?..»

Глава 9

На следующий день Евгения вернулась домой раньше обычного, что случалось с нею довольно редко. Она чувствовала себя неважно и боялась, что ее сообщение Сбродову о какой-то ее серьезной болезни станут реальностью. Не хватало ей еще слечь на самом деле, чем дать своему секретарю полную свободу действий!

Дома была только Нурия. Она раскладывала стопками чистое белье. Увидев хозяйку, она отметила про себя, что та выглядит усталой и чем-то расстроенной. К сожалению, в последнее время семейство Швец переживало не лучшие времена. Александр ходил мрачнее тучи и не шутил с Нурией, как бывало обычно. Иван отсиживался в своей комнате, не отрывая глаз от компьютера, и, похоже, он единственный не замечал, что с родителями что-то происходит. Он стал уже совсем взрослым юношей, и ему было недосуг разбираться с проблемами предков. В то же время Василиса определенно что-то чувствовала. Не отдавая себе в этом отчета, она с безошибочной интуицией ребенка улавливала перемены во взаимоотношениях родителей и страдала от этого, становясь капризной и беспокойной.

– Могу я что-нибудь для вас сделать, Женечка? – спросила Нурия, заходя в комнату. – Может, чай? Хотите, разогрею ужин?

Хозяйка только покачала головой. У нее опять не было аппетита.

– Так нельзя, милая вы моя, – сказала пожилая женщина, усаживаясь рядом. – Поглядите, до чего вы себя довели! На вас лица нет.

Евгения подняла голову и уставилась на свое отражение в зеркале на туалетном столике. Вроде все было, как всегда. Костюм глубокого синего цвета красиво облегал ее стройную фигуру, и ей показалось, что в последние дни она немного похудела. Застежка на юбке держалась почти свободно. Только, к огорчению Женьки, ее лицо отреагировало на перемены по-своему: оно осунулось и приобрело такой же голубой оттенок, как и ее шелковая блуза.

– Что происходит? – спросила Нурия, кладя ей на плечо свою сухую широкую ладонь. – Я же вижу, что что-то не так. Василиса не находит себе места. Представляете, она мне сказала, что папа сердится на маму!

В отличие от многих своих знакомых, прибегавших к помощи домашней прислуги и убежденных в том, что между хозяевами и наемными работниками должна быть дистанция, Евгения придерживалась другого принципа. Ей повезло, Нурия в их доме была пятым членом семьи. Она была уже немолода, но мудра и трудолюбива. Проработав всю жизнь в деревне, она не получила полного образования и не обладала амбициозностью городского жителя, ищущего работу в сфере обслуживания. Зато она была глубоко порядочна, тактична, а как себя правильно вести в чужой семье, чувствовала интуитивно: для этого ей не требовалось изучать правила хорошего тона.