Адвокат дьяволов - [3]

Нет, не уйти туда — везде кольцо!

Умру я здесь, в Саратове, в итоге,

не помышляет здесь никто о Боге,

Ведь Бог велит пустить куда хочу,

Лишь как умру — тогда и полечу.

Меня народ сжимает — не уйдешь!

Народ! Народ! — я более хорош,

чем ты. И я на юге жить достоин!

Но держат все — старик, дурак и воин.

Все слабые за сильного держались

и никогда их пальцы не разжались…

и сильный был в Саратове замучен,

а после смерти тщательно изучен.

В то время, когда Лимонов, вспоминая, читал мне эти строки своего стихотворения, сидя на привинченном к полу стуле в следственном кабинете Лефортовской тюрьмы (где решетки на окне лукаво скрыты за цветной мозаикой стекол), ни он, ни я, конечно, не знали и не могли знать того, что будет с нами через год или два, где и как пройдет в действительности судебный процесс и чем он завершится.

Но в стихах говорилось о смерти. И это звучало ужасно. К тому же опять же этот Саратов!.. Мрачное пророчество, не предвещавшее ничего хорошего.

— У меня случаются озарения. Такое было не раз, — проговорил Эдуард. — А ты бывал в Саратове?

— Бывал, — ответил я подавленно. — Я там учился в институте. Случайно оказался. После армии…

— Ну, вот видишь, судьба! — снова ухмыльнулся Лимонов. — Значит, ты там уже все знаешь.

Меня это обстоятельство мало утешило. И уж совсем не хотелось снова оказаться в Саратове (о котором у меня еще со студенческой, голодной, советской поры сохранялись не самые лучшие воспоминания) ровно через двадцать лет!

Я действительно попал в Саратов случайно: не решался после службы в армии поступать в МГУ на юридический факультет, где был большой конкурс и еще всякие льготные квоты для представителей национальных советских республик, но хотел непременно учиться на дневном отделении. А в советские времена в Москве такой факультет был только один — в МГУ! И тогда я, по настоянию матери, которая нашла каких-то знакомых в Саратове, готовых меня приютить, и где был юридический институт с дневной формой обучения, поехал туда с четырьмя палками дефицитной копченой колбасы.

И вот складывалась ситуация, что теперь мне предстояло туда вернуться уже достаточно известным московским адвокатом да еще в качестве защитника Эдуарда Лимонова!

«Наверное, и в самом деле — судьба!» — подумал я. Но Лимонову тогда ничего не сказал, попробовав с помощью Верховного суда все-таки с судьбой побороться.

А когда мне это не удалось и я уже сел в поезд Москва— Саратов, чтобы съездить на разведку в Саратовский облсуд, чтобы познакомиться с судьями и определить порядок и сроки нашей предстоящей работы, то подумал вот о чем.

Если верить в пророческие озарения Лимонова, в мистику или в Божий промысел, то выходит следующее. Лимонов, мерзавец этакий, напророчил сам себе в стихах суд в Саратове. (Написанное пером не вырубишь топором!) На скрижалях его судьбы это все, следовательно, было записано. А раз так, то в суде у него должен быть и защитник. И значит, уже тогда, в 1968 году, когда я десятилетним пацаном беззаботно гонял с друзьями мяч в подмосковном дворе или украдкой слушал вечерами, как ребята постарше поют под гитару незамысловатые блатные песни о любви к дочери прокурора, на скрижалях и моей судьбы было начертано быть адвокатом у Лимонова в Саратове?!

К счастью, не все в жизни получилось так, как описал это Лимонов в своем стихотворении «Саратов».

Но тут на судьбу Эдуарда повлияло много факторов.

Я думаю, что в лужковской Москве в тот год или в Саратове двумя-тремя годами позже Лимонов получил бы те самые 14 лет лагерей, запрошенные прокурором. И суд бы его вряд ли оправдал по трем самым тяжким обвинениям.

Но это произошло! Время, люди и сам город вмешались в ход судьбы и изменили ее предначертания.

Сотни свидетелей приезжали в Саратов со всех концов России и даже из-за рубежа, чтобы выступить в защиту Эдуарда; сотни журналистов по всему миру освещали этот процесс; губернатор Саратова Дмитрий Аяцков публично заявил (тогда такое было в России еще возможно!), что он не допустит, чтобы Саратов стал «символом тюрьмы и смерти писателя» Лимонова, «которому кто-то пытается залить в горло свинец»; суд под председательством судьи Владимира Матросова оправдал Лимонова и всех подсудимых по обвинению в терроризме, создании незаконных вооруженных формирований и в призывах к свержению государственного строя в России, а также вынес два частных определения за плохую работу и нарушение законов в ходе следствия в адрес генерального прокурора РФ и директора ФСБ!

Надеюсь, свою лепту во все это внес и я. Согласно предначертаниям судьбы.

Это если, конечно, верить в мистику, в лимоновские озарения или в Божий промысел.

Книги из тюрьмы

Находясь в заключении с 2001 по 2003 год, Лимонов написал и опубликовал шесть книг так называемого «тюремного цикла». Практически в каждой из них он прямо (подробно) или косвенно (кратко, мимолетом) рассказывал о тюремной жизни и тех людях, с кем ему довелось там познакомиться. Седьмую книгу, «Торжество метафизики», из этого цикла о пребывании в лагере ИТК-13 (красной, образцово-показательной зоне общего режима под городом Энгельсом Саратовской области, которая в прошлом году неожиданно «прославилась» на всю страну жестоким обращением с заключенными) Лимонов написал и издал, уже выйдя на свободу.