Адвокат дьявола - [59]

Оставшаяся часть выходных прошла прекрасно. В субботу все три супружеские пары и одинокий Пол отправились на бродвейское шоу. Благодаря связям мистера Милтона они достали билеты на престижные места в передних рядах. Пол вскоре отпросился, сказав, что Хелен надо свозить к доктору. Он обещал присоединиться к обеду, если получится, но так и не появился. Позже он рассказал, что Хелен так и не удалось расшевелить, и он пробыл с ней весь день дома, потому что не хотел оставлять ее в одиночестве.

В воскресенье все собрались в пентхаузе смотреть футбол. Появился Пол, но без Хелен, оставшейся в апартаментах. Она продолжала отдыхать от вечеринки. Он сказал, что ей выписали новые, более сильные транквилизаторы.

– Придется нанять ей сиделку, – обреченно сказал Пол. – По счастью, сиделка Ричарда Джеффи, мисс Лончем свободна. Так что не удивляйтесь, если скоро увидите ее у нас на лестнице. Если не наступит улучшений в ближайшее время, – предупредил он всех, – придется отправить ее в санаторий.

– Ты делаешь для нее все возможное, Пол, – заверил его мистер Милтон и отвел в сторону для разговора. Норма с Джин принесли горячего маслянистого попкорна, приготовленного на кухне мистера Милтона, и всеобщее внимание обратилось к игре.

На следующей неделе работы в фирме был непочатый край. Дело Пола пошло в суд, а Дейв с Тедом взяли новых клиентов. Дейв защищал сына доктора, который, как утверждало обвинение, таскал наркотики у отца и торговал ими в колледже. Теду достался рутинный грабеж со взломом: взломщик оказался старым клиентом фирмы, вышедшим сухим из воды на прошлом процессе. Теперь у Дейва была лишь неделя на то, чтобы договориться на четверть срока, которые получит клиент, когда дело попадет в суд.

Дело Пола также развивалось согласно плану. Решимость окружного прокурора доказать во что бы то ни стало вину Филипа Галана в убийстве младшего брата оказалось стратегической оплошностью. Несмотря на отсутствие раскаяния со стороны малолетнего убийцы, Полу удалось привлечь к делу психиатров-экспертов, подтвердивших возрастные и индивидуальные расстройства его психики. Как и предполагал Пол, ему удалось доказать, что большая часть вины лежит на родителях. В результате Филип был отправлен на принудительное лечение в психиатрическую клинику.

В четверг у Кевина была встреча с Беверли Морган, сиделкой Максин Ротберг. Она уволилась сразу после смерти подопечной и проживала у своей сестры в Мидлтауне, Нью-Йорк, в небольшом городке в полутора часах езды от Манхэттена. Для поездки Кевин взял лимузин Харона.

Сестра Беверли Морган владела небольшим особнячком на одной из улиц, на окраине. Соседями ее были люди с низким доходом, улочка была узкой, дома старыми и обветшалыми, с прогнувшимися козырьками подъездов и выбоинами на растрескавшемся тротуаре. В пригороде мело куда больше, чем в Нью-Йорке, и улочка утонула в сугробах, не убранных со времени последнего снегопада. Обстановка была, прямо сказать, угнетающая, как будто он вернулся в прошлый век. Беверли Морган оказалась дома одна. Полная невысокая негритянка, лет под шестьдесят (по документам – пятьдесят два), с копной курчавых черных волос с проседью. Подстрижена она была кое-как, скорее всего, ножницами сестры или местного дилетанта-парикмахера.

Она уставилась на него большими черными маслинами глаз, с яркими голубоватыми белками, – и Кевину стало не по себе. На ней был ярко-зеленый свитер с желтоватым отливом, надетый поверх короткого зеленого халата – перекрашенной униформы сиделки. Еще не ответив на приветствие, она с опаской и любопытством посмотрела на лимузин. Таких машин здесь не видывали. Харон, стоявший у дверцы с водительской стороны, спокойно встретил ее взгляд.

– Так вы адвокат? – переспросила Беверли Морган, по-прежнему глядя в сторону Харона.

– Да, мадам. Кевин Тейлор.

Кивнув, она отступила, впуская его в дом, замешкавшись только для того, чтобы еще раз взглянуть на Харона, захлопнувшего за собой дверцу. Тесная прихожая была устлана протертой ковровой дорожкой, выцветшей и в пятнах. Здесь его встретила потемневшая вешалка с рогами для шляп и крючками для пальто, некогда сделанная из белой сосны, и квадратное метровое зеркало на стене, в раме из того же материала.

– Можете оставить пальто здесь, – сказала Беверли, кивнув на вешалку.

– Спасибо. – Кевин скинул замшевую куртку и вместе с шерстяным пальто пристроил на деревянной рогульке. По всему дому растекался непередаваемый аромат – где-то жарились цыплята. Рот его наполнился слюной. – Пахнет приятно.

– Гм, – неопределенно сказала она, с каким-то колебанием, и повела его в гостиную, небольшую комнатку с раскаленной угольной печкой. Кевин ослабил узел галстука и огляделся. Мебель была как будто из комиссионного магазина, старомодная и подержанная, диванные подушки протерты на швах. Единственным привлекательным предметом были старинные часы.

– Какие у вас замечательные часы, – заметил он.

– Они мне достались от отца. Я с ними пережила трудные времена, но никогда не расставалась. Присаживайтесь. Хотите чаю?

– Нет, нет, спасибо.

– Ну, тогда давайте к делу. Мне уже приходилось иметь дело с адвокатами, – сказала она, опускаясь в кресло цвета кофе с молоком, стоявшее как раз напротив дивана Здесь все было расставлено так, чтобы не приходилось далеко ходить. Закинув ногу на ногу, она усмехнулась со значением, давая понять, что опыт общения с адвокатами был не из приятных.