Адская машина - [12]

Колчин поднялся с кресла и пошел под душ. Дать на телевидение и в газеты информацию о гибели террористов — идея Колчина.

Пусть их хозяева считают, что в руки ФСБ живым не попал ни один из наемников.

Глава шестая

Прапорщик Дроздов привез Колчина в фээсбэшный особняк около часу ночи. Проводил на второй этаж, в просторную комнату для допросов, окна которой были заложены кирпичом. От яркого света Колчин зажмурился. Под потолком горели мощные люминесцентные лампы, стены помещения на уровне человеческой груди выложили белым кафелем, отражающим свет. За этой комнатой прочно закрепилось название «пыточная».

За письменным столом майор Миратов раскладывал какие-то бумажки. На деревянном кресле с прямой спинкой сидел Анисимов. Руки задержанного прикрутили ремнями к подлокотникам, голени обеих ног пристегнули браслетами к ножкам кресла. Из одежды на Анисимове оставили только черные в мелкий белый цветочек трусы: голый человек острее чувствует страх.

Задержанный выглядел паршивей некуда. Кожа серая, как у лежалого покойника, под глазами мешки, на губах запеклась свежая кровь. Видимо, ребятки майора уже немного размялись на арестанте, поработали кулаками.

Манера Миратова вести дознание была старомодной, даже архаичной, но весьма эффективной. Перед допросом человек попадал под психологический прессинг, подобный тому, что сегодня вынес Анисимов. Затем задержанного били Миратов или пара его помощников. Во время избиения не задавали никаких вопросов, ничего не требовали, не совали под нос бумажки, которые нужно подписать. Затем избиение неожиданно прекращали, задержанного прикручивали к стулу, задавали вопросы. Затем снова били и задавали вопросы.

Миратов был убежден, что именно здесь, в Дагестане, проходит передний край борьбы с терроризмом, войны жестокой, коварной, не знающей правил. А против террора эффективны только два лекарства: пули и пытки. Все остальное лирика и чистоплюйство.

Колчин появился в тот момент, когда Миратов изучал содержимое верхнего ящика стола. Колчин сел у стены на табурете, закинул ногу на ногу. Этот день казался Колчину безумно длинным, как и всякий тяжелый, неудачный день. И конца ему не было видно.

— Разрешите идти? — спросил Миратова прапорщик Дроздов.

— Не разрешу, — покачал головой майор. — Бери табурет, садись к столу. Будешь протокол вести. А то Латыпов отпросился мать встретить. Поехал на вокзал. Вернется только часа через три-четыре. Тогда я тебя отпущу.

Дроздов обреченно вздохнул, но приказание выполнил. Присел к краю стола, придвинул к себе чистые листки протоколов. Он волновался, как мальчишка перед первым свиданием.

Дело в том, что прапорщик не выносил вида крови, он никогда не присутствовал на допросах, да и пистолет держал в руках всего несколько раз в жизни. В том полку, где Дроздов проходил срочную армейскую службу, солдат и близко не подпускали к оружию и боеприпасам.

В средней школе милиции он освоил специальность автослесаря и научился крутить баранку машины. Позднее по знакомству устроился водителем в городское управление ФСБ, на этой работе он не видел ничего, кроме дороги и своего непосредственного начальника майора Миратова.

Майор задал Анисимову несколько общих анкетных вопросов и перешел к делу. Личность задержанного, его настоящее имя и биография интересовали майора меньше всего на свете. По всему видно, что в банде Хапалаева Анисимов был мелкой сошкой. Миратова заботил тот единственный человек, что остался в живых и теперь гуляет на свободе.

— Как звали людей, пытавшихся скрыться на «Ниве»? Кто они? Откуда приехали? С каким заданием?

Анисимов минуту молчал, ощупывая языком десны. После тумаков, полученных от ребяток Миратова, передние зубы качались, а десны кровоточили. Анисимов сглатывал солоноватую слюну, жалея об одном: прошлой ночью фокус со взрывом гранат и газового баллона не удался. Должен был получиться. И вдруг облом.

— Одного звали Гиви Муладзе, — сказал Анисимов. — Он из Батуми, грузин. Он был на побегушках: пойди, принеси, подай... Как звать второго чувака, не знаю. Слышал только его кличку — Стерн. Он был старшим в нашей группе.

— Старшим ведь был Хапка? — поправил арестанта Колчин со своего места.

— Нет. — Анисимов покачал головой. — Старшим был Стерн.

— Стерн, — хмыкнул Колчин. — Странная кличка. Будто англичанин какой!

— Как его настоящее имя? Национальность? — Миратов стал включать и выключать настольную лампу, направив свет в лицо Анисимова. — Ну! Имя? Национальность?

— Кажется, русский. Он говорил по-русски чисто, без акцента. Имени не знаю. Клянусь.

— Чем клянешься? — Миратов давил и отпускал кнопку настольной лампы. — Малыми детьми или смертельно больной женой? Смотреть в глаза!

— Его называли только по кличке: Стерн, — повторил Анисимов.

— Ваше задание? Кто отдавал команды? Кто хозяева?

— Задание знал только Стерн, — ответил Анисимов. — Он ждал сигнала к началу операции. Мы все, включая Хапку, были только исполнителями. И ознакомиться с заданием должны были уже по ходу дела. Стерн затевал что-то серьезное...

— Диверсию? Взрыв жилого дома? Поджог? Отравление источников питьевой воды?