Адов Пламень - [35]

Рыцарь нырнул под белую дверь, на корточках, меч из ножен. К счастью, к «секрету» Робина он прибыл уже в полном вооружении и теперь был готов ко всему.

Ну или почти ко всему. Скажем, повстречайся в подземельях конница персидского султана с саблями наголо, сакс бы немного этому удивился. Но и только.

Ривке тихо проскользнула за ним и остановилась, осторожно выглядывая из-за щита. Вильфрид неодобрительно покачал головой, но ничего не сказал.

Вдоль стен стояли сундуки, массивные и манящие – самый наивный посетитель заподозрил бы, что под каменными крышками что-нибудь ценное да скрывается. Но подозрения подозрениями, а шарить в этих сундуках рыцарь не собирался. Если сюда занесет Робина, он пусть свою голову и душу в заклад и ставит, а Вильфрид Ивинге не стремился платить за богатства такую цену.

Здесь также было относительно светло – под потолком на цепях горел такой же масляный светильник, как в первом покое. Однако еще в этом помещении имелось то, чего в предыдущем вовсе не ощущалось. Бессловесная, четкая угроза, адресованная незваным гостям. Каковыми гробница, вполне вероятно, полагала всех живых.

В дальнем конце камеры располагалась еще одна дверь из белого мрамора. На сей раз – открытая полностью, пара каменных клинышков держала плиту, чтобы ей не вздумалось закрыться. А сверху, над дверью – надпись, приглашение войти: черная, тщательно очищенная от пыли, дабы всякий вошедший без помех мог прочесть ее и сделать свой выбор.

– «Descentio in Gehennah»… – Ривке вознесла очи к небесам, но увидела только мраморный потолок в прихотливом узоре красно-белых прожилок. – Чего и следовало ожидать.

Чтобы подняться к небесам, надо сперва спуститься в бездну, утверждали иные легенды. Небеса им сейчас были ни к чему – но, похоже, в бездну нужно спуститься даже для того, чтобы просто вернуться на поверхность земли…

* * *

Жизнь бывает подлой и жестокой,

Смерть – честна, как острие ножа,

Но приход назначенного срока

Мало кто встречает, не дрожа.

Жизнь манит улыбкой и мечтою,

Но дает лишь яростный оскал.

Смерть же сообщает перед боем —

Всяк получит то, что сам искал.

Мы привыкли к лжи и страху жизни,

Мы страшимся, что обманет смерть —

И по завершеньи катаклизма

Вновь нас примет жизни круговерть.

Трудно верить тем, кого не знаешь,

Но узнать их лучше – не дано,

Если смерть нутром не принимаешь,

Если с нею не уйдешь на дно…

Смерть и жизнь, как шуйца и десница,

Друг без друга – слабы и пусты.

Вместе же, подобные зарницам,

День и ночь встречают у Черты…

* * *

Изельде без большого труда нашла вход. Одна из волчьих нор в северных холмах уходила явно глубже, чем следовало, и была на пару ладоней шире, чем нужно для самого крупного волка. Человеку, даже здоровякам вроде Хорста или Доминика, проползти по ней казалось вполне возможным. Но соваться первым не хотел никто. Оно и понятно: кому охота сражаться неведомо с чем в темноте и тесноте?

– Хорст, дай тесак, – попросила она.

Гвардеец молча вытащил оружие и протянул рукоятью вперед, хотя наверняка подивился такому приказу. Короткий взгляд на тяжелый, чуть изогнутый клинок, Изельде вполне удовлетворил, инструмент достаточно хорош и надежен.

Она шагнула вперед.

Тяжелые ладони опустились ей на плечи и аккуратно удержали на месте.

– Охранять, госпожа, значит охранять, а не отпускать одну невесть куда, хоть бы и в разведку, – с укоризной и даже искренней обидой проговорил великан-сержант, – нет чтобы приказать…

– Приказываю, Доминик. Ты со мной, остальные – назад, рассыпаться и занять круговую оборону. Выполняйте.

Проще было сделать так, чем объяснять и уламывать. Поодиночке, вероятно, Изельде могла бы провести их. Вместе – очень вряд ли.

Сержант вынул из-за пояса шипастую палицу, поправил вытянутый каплевидный щит. Прикрывая не столько себя, сколько королеву, он двинулся вперед, к норе, которая увеличивалась с каждым шагом.

Да, именно так. Вскоре дыра в склоне холма выросла до такого размера, что сержанту с его ростом в полных четыре локтя и три пальца лишь пришлось бы голову чуть-чуть нагнуть – чтобы плюмажем свод не скрести, проходил-то он как раз свободно. Еще несколько шагов, для уверенности… и пока тугодум Доминик не сообразил, что это не нора растет, а сами они уменьшаются, Изельде скомандовала:

– Стоп. Перекрой проход, чтобы и мышь не проползла. Сейчас приведу подкрепление и отправлю весточку Ангусу.

– Госпожа, лучше бы тебе вовсе снаружи остаться. Не женское это дело, по подземельям-то лазать…

– Если б из всех вас кто-то головой умел работать хотя бы вчетверо хуже, чем топором, палицей или мечом, я бы осталась. А так – нельзя.

Быстро приведя к сержанту еще троих, Изельде повторила приказание насчет охраны, а сама с двумя оставшимися гвардейцами пошла разыскивать Ангуса и разбойников. Капитан отыскался быстро и сразу же проорал общий сбор (королева крепко подозревала, что звание офицера Ангус получил именно за то, что был способен перекричать целую толпу); разбойники нашлись несколько позже, на другом конце долины. Что-то угрюмо обсуждая, они стояли в кустах, не обращая внимание на окрики, так что пришлось подойти поближе.

– Что у вас тут?