Адмиралы мятежных флотов - [2]
В общем, мы познакомились. Но суть дела не в его пометках на полях статьи, а в той картонной коробке, которая стояла под моей полкой.
- Знаете, что в ней? - спросил Евграф, когда мы освоились и он проникся доверием ко мне как к автору, за чьими публикациями следит давно.
Что можно было везти в голодный Питер?
Сало, кукуруза в початках, красный ялтинский лук или баклажаны.
- Черепа…
- Что-о-о?!!
- Черепа адмиралов Лазарева, Истомина, Нахимова, Корнилова… - сообщил он, донельзя довольный произведенным эффектом. - Я тут все лето работал от «Ленпроектреставрации» во Владимирском соборе. Знаете - на Горке, усыпальница адмиралов. Так вот, в мае гробницу вскрыли, чтобы отремонтировать нижний храм. Ну а останки я везу на антропологическую экспертизу.
- Зачем?
- Если честно, то это только предлог для местного начальства… Я их спасаю. Я не хочу, чтобы их выбросили в какой-нибудь отвал, как вышвырнули кости Багратиона или Скобелева.
Поезд наш въезжал во вторую ночь августовского путча. И не было никаких надежд, что она не продлится годы. Во всяком случае, там, в Севастополе, жизнь ничуть не всплеснулась при воцарении хунты. Все шло своим унылым чередом. Янаев так Янаев, и ельцинские воззвания не достигали ушей горожан…
Спать я не мог еще и оттого, что полка моя превратилась в надгробную плиту четырех адмиралов и возлежать на ней было бы кощунством.
Умри, Шагал! Умри, Малевич! Умрите все футуристы, абсурдисты, авангардисты! Шедевральнее не придумать: прах адмиралов под лавкой в общем вагоне. Загробная командировка великих флотоводцев из Севастополя в Петербург. Кто их призвал? Кто поднял их, как подняли Лазаря? Лазарева, Истомина, Нахимова? Зачем им нужна была эта поездка? Апофеоз дьяволиады? Сюрреализм эпохи постперестройки? Мистика на марше?
Утром я спросил Евграфа:
- Ну и куда ты теперь денешь прах адмиралов?
Студент-археолог ответил не сразу:
- Я знаю одно место…
Рижский залив. Декабрь 1991 года
Эти строки я пишу в тот, безусловно, исторический день, когда был распущен последний оплот большевизма в России - Верховный Совет СССР, а президент - последний генсек КПСС - ушел в отставку.
Что тут сказать?
Облегченно вздохнуть: слава Богу?
Саркастически усмехнуться: финита ля комедия?
Горько задуматься: что теперь будет? Или что же это все было?
Пожалуй, горько задуматься…
…Все, что потом сломает, искалечит, извеет жизни героев этого почти непридуманного романа; все, что могло спасти их от расстрельной пули, от смертельного голода, от лагерных нар, от злорадного хамства и изощренного глумления; все, что могло удержать страну от сползания в нынешнюю пропасть, - все решалось в тот воистину роковой для России и сопредельных ей стран, всех тогдашних и нынешних поколений - год тысяча девятьсот семнадцатый. И каждый день того судьболомного года подобен был жребию, написанному на 365 бумажках. Там были и спасительные для России номера.
Герои сих страниц пытались вытащить их из морской фуражки…
Бумаги мои - архивные выписки, визитные карточки, газетные вырезки, старинные фото - разложены на широком столе в высоком доме, что стоит над морем. Над тем самым заливом, вода которого солонела от крови моих героев, - Рижским заливом; волны его смыкались над их горящими кораблями; порой и тела их выносил прибой на этот широкий пляж, столь безмятежный летом и столь суровый - в снежных застругах - зимой.
Едва перо мое касается бумаги, едва разойдется оно строка за строкой, как за окном тихо-потиху подымается ветер, чем дольше письмо, тем сильнее шквал, и вот он уже бушует, охает, бьется в окна так, что стекла хрустят.
Брошу ручку - и шторм затихает. Отчего так? Может быть, выводя имена людей, живших здесь и отдававших душу среди этих дюн и сосен, этих волн и этих стен, я тревожу их тени, и все они с ветром слетаются под окна и шумят, бьются, воют, тщаться поправить перо мое, подсказать, надоумить… «Не так все это было, не так…» Или: «Обо мне не забудь, меня помяни…»
А может, это воздушные всполохи залпов долетают с Ирбен, с Моонзунда?…
Но ведь и они же, герои мои, слышали эти зимние взвои. И они же видели эту подбитую ветром меркло-красную полоску заката над морем. И бежит она от них ко мне, к нам, будто телеграфная лента с аппарата Юза, будто магнитная пленка со старой бобины… Прочитать бы. Услышать…
Принтограмма № 1
«…Я полагал, что свободен от каких-либо обязательств перед женщинами воюющей с Россией державы.
Каждое утро я просыпался с одной и той же мыслью: «Арестуют меня или нет?» Иногда она возникала в другой форме: «Расстреляют или нет?» Впрочем, я прекрасно осознавал, что шпионаж в военное время карается расстрелом, и потому отвечал себе честно: «Конечно, расстреляют».
Мысль эта возникала по нескольку раз на дню, иногда в самый неподходящий момент - перед столом начальника чертежного бюро или в постели с очередной фрёйлен из цветочного магазина (кафе, библиотеки, госпиталя кармелиток). Трудно свыкнуться с подобной мыслью в двадцать лет, и я старательно пытался взять от жизни все, что она могла предложить мне в моем положении. Впрочем, в деньгах я почти не нуждался, хотя и работал простым чертежником в судопроектной фирме. Деньги я получал исправно по другим каналам, что составляло только часть моего жалованья как агента русской морской разведки.
В книге рассказывается о судьбах «нелегала из Кёнигсберга» – советского военного разведчика, работавшего под оперативным псевдонимом «Лунь», его боевого соратника – фотокорреспондента Сергея Лобова, их друзей и близких, опаленных безжалостным пламенем Великой войны. А контрразведчики – герои повести «Знак Вишну» – вступают в смертельно опасную схватку с отрядом террористов-«вервольфов», оставленных фашистами в небольшом городке Альтхафене, расположенном на берегу Балтийского моря…
Ha I, IV стр. обложки и на стр. 2 рисунки В. ЛУКЬЯНЦА.На II стр. обложки и на стр. 49 рисунки В. СМИРНОВА.На стр. 61 рисунки Ю. МАКАРОВА.На III стр. обложки и на стр. 110 и 127 рисунки К. ПИЛИПЕНКО.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга писателя-мариниста Николая Черкашина "Одиночное плавание" посвящена героической службе моряков-подводников 4-й эскадры Северного флота, их жизни, походным будням. В разделе "В отсеках Холодной войны" помещены очерки, построенные на острых эпизодах подводного противостояния морских сверхдержав в глубинах Мирового океана.
В книге известного писателя-мариниста, лауреата Всероссийской литературной премии им. Александра Невского Николая Черкашина собраны наиболее характерные факты чрезвычайных происшествий, случавшихся на советском Военно-морском флоте в годы Холодной войны. Автор анализирует причины нештатных ситуаций, рассказывает о мужестве и героизме моряков в экстремальной обстановке.Книга иллюстрирована уникальными фотографиями.
Они были молоды. Они верой и правдой служили Родине. Она не смогла их спасти. В чем причины их гибели? Автор пытается разобраться в этом, он стремится заглянуть дальше и глубже других и угадывает только ему ведомую правду этой трагедии…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Об одном из походов подводной лодки «Северянка» во время Великой Отечественной войны.
В этой, с позволения сказать, книге, рассказанной нам З. Травило, нет ничего особенного. Это не книга, а, скорее всего, бездарная запись баек и случаев, имевших место быть. Безусловно, наглость З. Травило в настойчивом предложении себя на рынок современной работорг…ой, литературы, не может не возмущать цивилизованного читателя, привыкшего к дамским детективам, дающим великолепную пищу для ума. Или писал бы, как все, эротические рассказы, все интереснее. А так ни тебе сюжета, ни слезы, одно самолюбование. Чего только отзывы (наверняка купил) стоят! Впрочем, автор и не скрывает, что задействовал связи и беззастенчивый блат для издания своих пустых россказней.
«…Я развернулся и спустился обратно в каюту. В самом появлении каперов особой угрозы я не видел, но осторожность соблюдать было все же нужно. «Октавиус» отошел от причала, и я уже через несколько минут, когда корабль вышел на рейд, пожалел о своем решении: судно начало сильно валять, и я понял, что морская болезнь – весьма заразная штука, однако деваться было уже некуда, и я принял этот нелегкий жребий. Через полчаса стало совсем невыносимо, и я забрался в гамак, чтобы хоть как-то унять эту беду. Судно бросило якорь, и Ситтон приказал зажечь стояночные огни.
Молодой Годфрей Рэйнер поступает мичманом на английский военный корвет, который отправляется на поиски испанского судна, грабящего купеческие корабли и торгующего невольниками. Погоня за пиратами оборачивается началом долгой одиссеи, в которой абордажные схватки и кораблекрушения сменяются робинзонадой, полной экзотики и опасных приключений.За 30 лет своей литературной деятельности английский писатель Уильям Генри Джайлз Кингстон (1814–1880) создал более сотни романов, действие которых происходит во всех уголках земного шара.
