Адмирал Ушаков на Средиземном море (1798-1800) - [29]

.

Адмирал флота И. С. Исаков в своем труде «Приморские крепости»⁶², высоко оценивая план атаки о. Видо, указывает: «Артиллерийский огонь фрегатов, а затем и линейных кораблей благодаря исключительно высокой выучке русских комендоров, хорошему маневрированию капитанов и решительной дистанции, выбранной для боя (дистанция картечного выстрела), уже через четыре часа непрерывного действия сломил боеспособность батарей и гарнизона… Правильно оценив критический момент боя, Ушаков в 11 часов утра приказал начать высадку, не прекращая огня кораблей».

Руководя атакой на наиболее ответственном участке, Ушаков на флагманском корабле «Св. Павел», показывая пример бесстрашия, сперва направился к батарее № 1 и на ходу обрушил на нее несколько залпов всем бортом. Затем, пройдя близко вдоль берега к батарее № 2 и засыпав ее ядрами и картечью, подошел к батарее № 3 и встал здесь на шпринг на ближнем картечном выстреле так, чтобы обоими бортами громить обе батареи.

Занятая адмиралом позиция позволяла ему видеть результаты артиллерийской атаки и своевременно определить момент своза десанта на предназначенные планом береговые участки.

В этот самый решительный момент войска, присланные Али-пашой, просто-напросто отказались участвовать в бою: «…турки и албанцы за работу ни один человек никогда не принялись, даже и орудия все втащены на гору и поставлены на места нашими служителями». Что касается турок, то в документах, где Ушаков мог быть вполне искренен, он оценивал турецкую «помощь» весьма невысоко. А там, где нужно было вести тонкую политику, Федор Федорович лукавил и похваливал: «…словом, вообще, взятие крепостей Корфу целый свет может отдать справедливость вверенной мне эскадре и нашему действию; но, чтобы утвердить более и более дружбу нашу с Блистательной Портой Оттоманскою, в реляции пишу я все вообще и их похваляю, и отношу им признательность». Правда, турки, поскольку зависело от их прямого начальства, «помогают по их возможности». Но беда в том, что их «возможности» были слишком уж скромны: «кораблей турецких в атаке острова не поставил я с нашими», причем Ушаков руководился целью убрать подальше турецкие корабли «в их собственное сбережение», ибо «они не могут скоро лечь шпрингом, как скорость надобности требует, и в это время были бы они против батарей кормами, их с батарей могли бы расстрелять, а они могли бы нам помешать недеятельностыо…»

Решительно все сделала русская эскадра, и Ушаков со справедливой гордостью пишет посланнику Томаре: в эскадре к моменту боя было восемь кораблей и семь линейных фрегатов всего-навсего, а «действие мое против крепостей кораблями российскими, которые деятельностью своею, когда они к тому употребляются, стоят больше нежели тридцать или пятьдесят тысяч сухопутного войска»⁶³.

«Беспрерывная, страшная стрельба и гром больших орудий, - писал очевидец и участник дела Метакса, - приводили в трепет все окрестности… Видо, можно сказать, был весь взорван картечами и не только окопы… не осталось дерева, которое бы не было повреждено сим ужасным железным градом… В одиннадцать часов пушки с батарей французских были сбиты: все люди, их защищавшие, погибли, прочие же, приведенные в страх, кидались из куста в куст, не зная, куда укрыться…»⁶¹

По новому сигналу начать высадку назначенные в десант части поспешно бросились на приготовленные у борта кораблей баркасы, катера, лодки и мгновенно устремились к трем намеченным для высадки небольшим бухточкам и «с невероятной скоростью вышли на берег».

Всего было высажено 2159 человек. Выбивая противника из складок местности, десантные части пробились к центральному редуту и здесь, после трехчасового боя, окончательно сломили сопротивление гарнизона.

Потрясенные боем французы, видя безнадежность дальнейшего сопротивления, стали сдаваться, но бывшие в составе десанта турки, не слушая криков о пощаде, стали безжалостно резать неприятеля. Стараясь спасти пленных, русские моряки и солдаты окружили их стеной; было приказано стрелять по туркам, если они будут пытаться уничтожать сдающихся французов. «Сия решительная мера спасла жизнь всех, может быть, французов, - турки не пощадили бы, конечно, ни одного»⁶⁵. Пленных во главе с комендантом о. Видо генералом Пивроном благополучно доставили к Ушакову, пытавшиеся же уйти с Видо на лодках были потоплены выстрелами с русских кораблей.

В 2 часа дня на Видо замолкли последние выстрелы и взвились союзные флаги.

В этот момент никого, кроме русских, около крепости не было: Ушаков не подпустил ни албанцев, ни турок, очень надеявшихся на добыча.

На позднейшие жалобы Али-паши по тому поводу, что его отряд не был подпущен к взятым уже обеим крепостям о. Корфу и к городу, Ушаков отвечал: «Ежели бы албанские войска и турецкие вместе с нашими вошли в город и крепости, то и основания оных не могло бы остаться: все было бы истреблено, кровопролитие, плач (sic!-Е. Т.) и вопль последовали бы, междоусобия и войны были бы с островскими жителями. Я предвидел все это и крепости Корфу принял одними нашими войсками, высадя их со стороны моря на шпинаду (эспланаду -