Адмирал Нимиц - [241]

К его огромной неудовлетворенности жизнью, которую он вел, Нэнси относилась как к одной из слабостей его характера. Она определяла ее как «жгучую потребность иметь достойное его личности занятие, неспособность найти его самостоятельно, и холодную ярость по отношению к тому, что в чем-то не отвечало его усилиям».

По иронии судьбы, адмирал Нимиц имел все, что когда-то считал необходимым иметь для того, чтобы быть счастливым. Он и Кэтрин были в добром здравии. У них был дом, который они любили. Впервые за 15 лет их дети были рядом. Появлялось все больше внуков, чтобы скрасить их старость. Некоторые из его сослуживцев вышли в отставку и поселились по соседству: Чарльз Локвуд в Лос Гатосе, Келли Тернер в Монтерее, Раймонд Спьюенс в Пеббл Бич.

Были и другие причины быть довольным. Его зять Лей был повышен в чине до кэптена. Сержант Козард, которого он воспринимал почти как члена семьи, приехал в Калифорнию, чтобы водить служебную машину адмирала. Со времени работы в Вашингтоне он сохранил привычку к пунктуальности. Тогда он добился, что все экспедиции, выполняющие его приказ, точно фиксировали время отправления и прибытия.

В январе 1949 года министр Салливан послал свой персональный самолет в Монффетфиелд в Калифорнии, чтобы доставить адмирала Нимица для участия в церемонии инаугурации президента Трумэна. В Вашингтоне Нимица с удобствами разместили на яхте министра «Секвойя». В день инаугурации, 20-го числа, он сидел на президентской трибуне, наблюдая как мистер Трумэн приносит присягу. На последовавшем параде Нимиц сидел в машине Салливана, который был маршалом 6-го дивизиона. В машине были также Билл Хэлси, адмирал флота, и ушедший в отставку Арчер Вандегрифт, который был первым офицером морской пехоты, возведенным в чин четырехзвездного генерала.

Вечером этого же дня адмирал Нимиц присутствовал на приеме, который президент давал в картинной галерее. Он записал в своем дневнике: «През. Трумэн был очень сердечен, увидев меня, и взял меня за обе руки. Он был ярким и бдительным, не поддающимся усталости, которая была очень заметна на лице миссис Т». После краткого посещения инаугурационного бала и встречи в Кэррол Армз с техасскими кавалерами, которые приехали из Сан-Антонио для участия в параде, Нимиц отправился в аэропорт и в полночь улетел. В аэропорту Моффет Фиелд, где он приземлился в полдень следующего дня, его встречали Пейдж и Козард.

Четверг 10 марта 1949 года оказался для адмирала Нимица днем очень загруженным и, по крайней мере в одном отношении, очень важным. Он записал в своем дневнике:

«Весь день по большей части облачно и дождливо. Провел все утро и два часа после полудня в С.-Ф. в моем офисе, присутствуя на встрече Совета Северной Калифорнии по Международным Делам. [Меня] позвали мистер Бакли и еще один (президент Англо-Американского Банка) официальный представитель администрации президента, предложили стать директором. Меня вызвал на Лонг Дистанс адм. Денфелд — НМО [начальник морских операций], там меня спросили, хотел бы я быть наблюдателем на выборах в Кашмире, где решался вопрос, куда должен войти штат: в состав Пакистана или Индии. Я поинтересовался, смогу ли я взять с собой Маму [жену]. Завтра в полдень меня вызывают в Госдепартамент. Во второй половине дня прибыл адмирал С.С. Робисон, чтобы провести с нами несколько дней. Ч.Н.м. [Честер Нимиц младший] и Джоан зашли посидеть и выпить».

Миссис Нимиц вспоминала о том, как она узнала о поездке в Кашмир:

«Был дождь, только что пришел адмирал Робисон, и я дала ему «хайбол» [виски с содовой]. В этот момент я увидела, что возвращается мой муж. Я пошла открывать ему дверь. Проходя в дверь, он протянул мне конверт и сказал: «Ничего не говори адмиралу Робисону». Когда он пошел поговорить с адмиралом, я открыла конверт, там было это предложение. Можете представить, что со мною было. Мы только что купили дом. Мы даже полностью не обставили его. Вокруг нас впервые за много лет были все наши дети, а он думал об отъезде. Да, я не сказала ни слова, но мой ум работал со скоростью миля в минуту. Я даже не помню, что подала тогда им на ужин».

Весь следующий день Нимиц провел в Сан-Франциско, главным образом общаясь со своим давним другом и начальником Робисоном, который был теперь вдовцом. Они наносили визиты, обедали в Богемском клубе и присутствовали на холостяцкой вечеринке с коктейлями в офицерском клубе. Нимиц, между тем, успел позвонить в Департамент Военно-морских сил и узнал, что ему предлагается должность Администратора Комиссии ООН по референдуму в Кашмире. В полдень он был в своем офисе, ожидая звонка из госдепартамента. Звонил Помощник Госсекретаря Дин Раск. Раск просил до понедельника информировать Департамент, принимает ли Нимиц это предложение.

В субботу утром ближе к полудню Робисон покинул Нимицев, отправившись нанести визит кому-то еще. Днем Честер и Кэтрин работали в саду, обсуждая вопросы, касающиеся их будущего. «Я на самом деле и не думала, что тут есть чего обсуждать, — писала Кэтрин, — я знала, каким будет его решение. Гораздо лучше спокойно принять его». На самом деле Кэтрин не была настроена решительно против этого назначения. У нее в характере тоже была романтическая жилка и любовь к приключениям. Ее начинала очаровывать идея далекого путешествия в экзотические страны.