Адмирал Макаров - [6]

Два раза в неделю на борту парохода «Великий князь Константин» собирались все желающие, и лейтенант Зацаренный, являвшийся правой рукой Макарова, демонстрировал сконструированные мины, разбирал их, объяснял устройство батареи, запалов и проводников. Бывший начальник Макарова, адмирал Попов, командировал к нему трех офицеров для изучения мин.

В феврале пароход начал выходить в море для учебных занятий. Здесь производились опыты над взрывами мокрого пироксилина, над спуском катеров на воду под парами; катеры совершали «атаки» на пароход во время его хода.

Пароход «Константин» превратился в своеобразную практическую школу для минных офицеров и матросов.

Деятельность Макарова в качестве командира парохода «Константин» продолжалась четыре месяца, когда последовало уже давно ожидавшееся объявление войны.

Пришел час испытания, час проверки смелых замыслов. Макаров не сомневался в успехе. В черновике приказа, набросанном им накануне объявления войны, имеются характерные строки.

«Мы первые должны встретить неприятельские броненосцы, сильные на вид, но беззащитные от наших мин. Знайте и помните, что неприятельские ядра будут делать у нас только кое-какие поломки, но что каждая наша мина, взорванная у них под дном, непременно потопляет даже самый грозный броненосец».

В момент, когда Макаров писал это, он мог противопоставить мощной артиллерии и тяжелой броне неприятеля только небольшие катеры, вооруженные малоусовершенствованным, малоизученным еще оружием. Со стороны молодого офицера (Макарову в это время не было еще тридцати лет) это могло походить на бахвальство. Но те, кто знал командира «Великого князя Константина», понимали, что заявление Макарова проистекает из чувства глубокой уверенности.

В последних числах апреля, две недели спустя после начала войны, «Константин» вышел в крейсерство. Макарову стало известно, что турецкий флот бомбардирует Поти. Не колеблясь, он взял курс на Поти.

Возможность наткнуться на турецкую эскадру не смущала отважного командира. Единственное, что он сделал, — это распорядился уменьшить ход до 4 узлов, чтобы подойти к берегам под вечер: в случае нечаянной встречи можно будет затянуть бой до наступления темноты.

Наконец, открылся Потийский рейд. Марсовый сообщил, что видит четыре судна, но вскоре выяснилось, что это только береговые кусты. Рейд был пуст. Макаров заключил, что турецкая эскадра стоит в Батуме.

Вечером подошли к Батуму. Остановив пароход в 7 милях от города, Макаров распорядился спустить катеры для минной атаки. Он сам находился на катере «Минер»; катером «Чесма» командовал лейтенант Зацаренный, катером «Синоп» — лейтенант Писаревский и катером «Наварин» — мичман Подъяпольский.

Около 10 часов вечера катеры тронулись к Батумской гавани. Внезапно из сумрака выдвинулись очертания шедшего навстречу турецкого сторожевого парохода. Не желая обнаруживать все свои силы, Макаров приказал повести атаку только лейтенанту Зацаренному.

Катер «Чесма», таща на буксире пироксилиновую мину, понесся к пароходу. Оттуда открыли сильный ружейный и картечный огонь. Экипажи остальных катеров, таясь во мгле, с волнением ждали взрыва. Но его не было. Через несколько минут стал виден катер, возвращавшийся полным ходом. За ним, идя полным задним ходом, гнался турецкий пароход, продолжая бешеную стрельбу.

Когда «Чесма» проходила за кормою катера, на котором находился Макаров, Задаренный крикнул ему:

— Мину подвел хорошо, но она не взорвалась.

Между тем турецкий пароход заметил остальные катеры и принялся ожесточенно обстреливать их. Макаров дал полный ход вперед, приказав одновременно готовить килевую мину для атаки.

Но команда замешкалась. «Не могу не сказать, что под выстрелами люди, никогда не слышавшие свиста пуль, немного смешались», — откровенно сообщал Макаров в своем рапорте. Изготовление мины отняло целых пять минут; момент для атаки был упущен. Турки, не пытаясь уничтожить дерзкие катеры, повернули и ушли к Батуму.

В гавани взвились ракеты, огонь на маяке погас. Пора было думать об отступлении, поскольку нападение на стоявшие в гавани суда теперь уже было явно безрассудным.

В продолжение получаса Макаров сзывал сигналом свои катеры, но кроме «Наварина» ни один не появился. Вернувшись на борт «Константина», Макаров прождал еще несколько часов. Близился рассвет. Перед атакой Макаров условился с командирами катеров, что в случае невозможности возвратиться к пароходу они пойдут самостоятельно в Поти. Решив, что «Чесма» и «Синоп» так и поступили, Макаров двинулся в обратный путь. Он не ошибся: оба катера пришли в Поти; среди экипажей не оказалось ни одного раненого.

***

Итак, смелый рейд «Константина», хотя и наделал большой переполох в стане противника и обошелся к тому же без потерь, все же не достиг цели. Это обстоятельство имело тяжкие последствия для Макарова. Бюрократическая машина морского ведомства пришла в движение. Никто не хотел взять во внимание, что осечка подведенной Задаренным мины произошла скорее всего от неисправности запала, присланного из Кронштадта[1]. Говорили только о том, что при встрече с турецким броненосцем «Константин» будет немедленно потоплен, что затея Макарова не может увенчаться успехом, что она противоречит инструкциям и т. п.