Адмирал Колчак: правда и мифы - [57]

Немногим лучше была ситуация в городском самоуправлении. Прошедшие весной 1919 года по Сибири выборы в городские думы показали крайне низкую активность избирателей: лишь 25–30 % приняли участие в выборах. И это – в условиях революции! А ведь, казалось бы, выборы проводились на вполне демократической основе. На основании правил о выборах гласных городских дум от 27 декабря 1918 года, в них участвовало все население, в том числе и женщины, чего не было до революции (по-прежнему лишались избирательного права только военные, милиционеры и монахи). Тем более жалкими оказались результаты.

К тому же в земствах и городских думах было немало эсеров и меньшевиков, связанных с подпольными организациями своих партий, боровшихся против Колчака. Местами, хотя и в меньшинстве, они даже преобладали в этих учреждениях (из крупных городов – в Иркутске), занимаясь не столько местными хозяйственными делами, сколько политиканством.

Методы диктатуры проявлялись и в ограничении свободы печати. В первые недели после переворота 18-го ноября была даже ненадолго введена предварительная цензура печати, контролировавшая ее реакцию на события. Две недели спустя ее отменили, но обычная цензура сохранилась. Военные цензоры и начальники гарнизонов имели право возбуждать уголовные дела против редакторов и авторов, а начальник штаба Верховного главнокомандующего мог по их представлениям закрывать газеты и журналы.

Конечно, по сравнению с советским режимом, жестоко преследовавшим любую критику правительства, здесь была довольно широкая свобода мнений. В период наибольшего расширения подвластной Колчаку территории в апреле 1919 года на ней издавалось (от Уфы до Владивостока), по данным отдела печати при Совете министров, 107 газет и 84 журнала.[161] Тем не менее нередки были случаи закрытия газет по распоряжениям правительства и военных властей. Так, за критику правительства были закрыты омские газеты «Заря» и «Наша заря», иркутская «Наша мысль», новониколаевская «Народная Сибирь», владивостокские «Далекая окраина», «Эхо» и «Рабочий мир» и петропавловский «Рабочий», хотя все они были отнюдь не большевистскими и совсем не призывали к свержению правительства, а лишь критиковали ряд его действий. Писать о недостатках, беспорядках и злоупотреблениях считалось допустимым, но осуждать правительство – лишь в осторожной критике отдельных его мероприятий, и не дай Бог при этом задеть лично Верховного правителя. Читатель увидит в этом знакомые аналогии…

Помимо этого, на время войны запрещались политические уличные собрания, демонстрации и митинги.

Кстати, отношение к большевикам и со стороны либералов было крайне непримиримым. Многочисленные газетные статьи того времени пестрят такими эпитетами в их адрес, как «отстой российского дна», «нечисть», «человеческое отребье», «подонки общества из уголовных элементов», «международные преступники».

По поводу празднования Первого мая в 1919 году кадетская «Сибирская речь» писала:

«По улицам Петрограда, по улицам оскверненной и замученной Москвы сегодня бродят с красными флагами жалкие толпы советской челяди. Комиссарские латыши, китайцы и наши отечественные отбросы в рядах красной гвардии маршируют по Невскому и по Тверской. Перед наскоро построенными памятниками Карлу Марксу и другим великим учителям разбоя сегодня пляшут сарабанду красные бесы. Там, в Москве и Петрограде, сегодня праздник Красного Дьявола… Он клялся, что правы только надежды на земное счастье, которое все – в равенстве у полного корыта…

Великий обманщик показал, наконец, фокус, которым так долго тешил воображение черни… Земля залита кровью. Человек замучен и загнан… Дети Сатаны внушили ему соблазнительную мысль восстать против законов хозяйственного сотрудничества людей. Мщение природы обществу не замедлило прийти в образе голода, который терзает его тело, в образе смерти… Воистину несчастливы эти верующие в Сатану, которых Троцкий приобщает кровью жабы… У жалкого разбитого корыта сегодня топчется несчастное, голодное, вымирающее стадо… Но Тот, Кто справляет сегодня праздник в Москве и Петрограде, отменно доволен. Вечный Шутник, Козлоногий, он заливается неслышным дребезжащим смехом… Вечный Шутник знает, что его сила на земле только на срок… а пока незрячие… сегодня будут справлять Его праздник. Гнусавыми голосами споет ему сегодня приветственную речь социалистическая рать, на всякий случай отделив себя на вершок от большевиков… От всей души пожелаем простым и в сущности неплохим людям, чтобы 1 мая 1919 года было для них последним искушением поклоняться Великому Шутнику».[162]

И когда умеренно-социалистические газеты призывали правительство к политической амнистии и «прощению обид», либеральная пресса возражала им: никаких амнистий и поблажек большевикам и вообще всем борющимся против правительства! Война – так война!

Иные органы либеральной печати старались перещеголять самого Колчака в стремлении к диктатуре. Так, проправительственные «Отечественные ведомости» требовали на «переходный период» диктатуры сверху донизу, вплоть до назначения членов земств. На это даже Колчак не пошел! А когда в апреле его правительство выдвинуло проект временного законосовещательного органа – Государственного совета, кадетская партия и ее орган «Сибирская речь» заявили о нежелательности любого выборного госучреждения до полной победы над большевиками.