Аделия. Позор рода - [115]

Не могу сказать, что я нравилась себе блондинкой, да и жалко было укорачивать причёску по плечи. Но я не жаловалась. Рису в любом случае досталось куда сильнее. Но гладя его по тёмным волосам, проводя пальцами по татухам на лице, я с удивлением признавалась себе, что он нравится мне даже таким.

Кажется, он мне теперь любым нравился.

По придуманной и тщательно проработанной им легенде мы были парой, решившей посетить недавно присоединившуюся к Союзу планету. Рис заставил меня выучить биографию девушки, которую я теперь изображала, и обращался теперь ко мне исключительно её именем – Мейлара или Лара.

Я тоже старалась привыкнуть называть его Мигелем, но всё время забывалась. Потому в итоге решила придумать ему прозвище. На «котика», «заю», «медвежонка» и «тигрика» Дарис откликаться категорически не желал. Зато обращение «любимый» принял спокойно. И судя по довольной физиономии, ему оно даже нравилось.

На проверке перед посадкой в шаттл, я нервничала настолько, что даже позволила Рису повлиять на меня эмпатией. Зато после этого мне стало очень спокойно, я будто поверила, что меня на самом деле зовут Мейлара Эйланс, и что я еду со своим парнем попытать судьбу на Земле.

Межпланетные лайнеры отправлялись от корабля-города, который базировался на орбите. Там нам пришлось пройти ещё одну проверку, повторно предоставить для досмотра багаж, и в очередной раз рассказать таможенникам, кто мы и зачем решили отправиться на Землю. Причём в этот раз беседовали с нами долго, по нескольку раз задавали одни и те же вопросы, но с разными формулировками. Чуть не довели меня до заикания. Зато Рис оставался предельно спокойным.

И только когда мы оказались в нашей каюте, а механический голос сообщил, что до отправления осталось две минуты, я смогла вздохнуть с облегчением.

– Всё будет хорошо, – обняв меня, шепнул непривычно темноволосый Рис.

– Надеюсь, – ответила, уложив голову на его плечо. – Сколько нам туда лететь?

– Шесть стандартных суток, – сообщил Дарис. – И не знаю, как ты, а я сейчас хочу только одного.

– И чего же? – уточнила, глядя на него с сомнением.

А он хитро улыбнулся, нежно коснулся моих губ и ответил:

– Выспаться.

* * *

Первые сутки полёта мы с Дарисом посвятили отдыху. Пока он отсыпался, я смотрела по головизору фильмы и вообще страдала всякой ерундой. Когда наш лайнер совершал прыжок от одной точки подпространственного коридора до другой, доступа к Сети не было. Появлялся он только после выхода из подпространства, да и работал лишь вблизи обжитых планет.

Зато я от скуки выучила весь маршрут нашего полёта. Путь до Земли состоял из трёх подпространственных коридоров и расстояния между ними. Два первых располагались недалеко друг от друга, а вот от второго до третьего нам предстояло добираться двое суток. С одной стороны – это, конечно, долго, но с другой – именно подпространственный коридор позволял преодолевать огромные расстояния за минимальный срок. И пусть меня искренне пугали эти странные порождения тёмной космической энергии, но именно благодаря им оказались возможны быстрые перемещения между планетами.

Вообще не удивительно, что во многих мирах существовал культ Великой Вселенной. Чем больше учёные узнавали об особенностях космоса, тем больше восхищались поразительной гармонией и сбалансированностью миров и галактик. Потому вполне ожидаемо, что многие народы начали поклоняться праматери всего сущего, создательнице космоса, всех звёзд, планет и спутников – Великой Вселенной. Никогда ни один человек, каким бы гением он ни был, не смог бы создать ничего, даже отдалённо напоминающее наш безграничный космос.

Да, космос был прекрасен в своей пугающей холодной бесконечности. В детстве я мечтала стать командиром корабля-разведчика и посвятить жизнь изучению отдалённых галактик. Правда, быстро поняла, что пилота из меня не выйдет, но всё равно не уставала восхищаться нашей прекрасной Вселенной.

Когда мы вышли из подпространства, я надиктовала отцу послание и отправила через коммуникатор. К слову, его мне купил Дарис, а вот старый пришлось уничтожить. Я честно призналась папе, что улетела с Даркара, правда, объяснила это тем, что не могу больше находиться на планете, где убили Риса, и не хочу сейчас никого видеть. Сообщение сделала голосовым, не желая показывать отцу изменения в моей внешности. Он ведь у меня догадливый, сразу сообразит, что дочурка во что-то вляпалась, а мне бы очень не хотелось, чтобы он вмешивался.

Почти сразу папа попытался выйти со мной на связь, но я не стала ему отвечать. Тогда грозный родитель прислал мне гневное видео, в котором сочувствовал моей утрате, говорил, что любит меня и очень просил вернуться на Дитерию. Я не стала ничего на это отвечать.

Когда Рис, наконец, выспался, стало веселее. Нам вообще не бывало скучно вдвоём, мы всегда находили, о чём поговорить или чем заняться. Хотя, если честно, мне даже молчать рядом с ним было легко и уютно.

Всё оставшееся время полёта мы с ним разбирали целую стопку бумажных документов, каждый листик в которой, по словам Дариса, был на вес золота. А ещё эта пачка обещала стать настоящей бомбой, способной стать на стоящим смертельным ударом для организации «Защитники свободы».