Аделия. Позор рода - [108]

– Мы стараемся, – вежливо улыбнулась Ланира. – Всё-таки у нас не какая-то крысиная нора. Мы, Аделия, сообщество единомышленников. Сильная политическая структура. И к своим соратникам относимся соответственно. Мы ценим своих людей.

– Звучит, как реклама, – бросила я, открывая крышку на блюде с рыбой. Что ни говори, а выглядел и пах этот кулинарный шедевр восхитительно.

Ланира пропустила мою колкость мимо ушей и тоже принялась за ужин. Разговор мы возобновили лишь минут через пятнадцать, когда был утолён первый голод.

– Что ты знаешь о нашей организации? – спросила блондинка, наполняя бокалы соком.

– Лишь то, что она испортила жизнь и будущее Дарису.

Стоило произнести его имя, и моё сердце сжалось от тоски и боли. На глазах снова навернулись слёзы, но сейчас я не могла позволить себе проявить слабость. Нет. Хотя бы ради памяти Риса.

– Знаешь, Аделия, – проговорила Ланира, отрезая небольшой кусочек рыбы, – я не стану искать оправдание. Дарис сам сделал свой выбор. И ему нравилось быть одним из нас. Можно сказать, что именно здесь он смог в полной мере раскрыть свой дар, начать эксперименты с эмпатией. Мы не ограничивали его, позволяли совершенствоваться. Более того, Аделия, именно здесь он понял, что у него хорошо получается учить других. Он внёс огромный вклад в развитие нашего детища и гордился этим. Мы дали ему свободу действий, свободу самореализации без рамок, установленных законами Союза.

– И тем не менее, его осудили, как только он попал к военным, – заметила я, поймав её взгляд.

Ланира кивнула. И судя по выражению её лица, она откровенно осуждала действия властей.

– Наша организация работает на разных планетах, – снова заговорила девушка. – И на каждой из этих планет у неё свои руководители. Иногда случается так, что их приказы переходят рамки допустимого. Увы, в некоторых случаях нам приходится открыто выступать против действий официальных властей. А это провоцирует столкновения с применением оружия. И, как следствие, перерастает в военные конфликты.

– Значит, именно поэтому ваша организация в Союзе считается террористической? – спросила я.

– Да, – кивнула Нира. – Но мы всегда стараемся избегать жертв.

Почему-то я ей не верила. Жаль, что раньше не интересовалась новостными программами Союза, а то, может, и знала бы сейчас, какие «подвиги» числятся за организацией с громким названием «Защитники свободы».

– И что же вы хотите от меня?

– Поддержки, содействия и помощи, – спокойно произнесла моя собеседница. И сразу же решила пояснить: – Рис пострадал не из-за нас, а из-за Союза. Если бы его судили не как члена нашей организации, то обвинить его можно было бы лишь в незначительных преступлениях, которые никак не тянут на смертную казнь. Да, он пользовался даром во вред военным, но никто из-за этого не умер. Поверь, Аделия, я знаю Дариса много лет. Он безумно талантливый парень, но не убийца.

У меня в горле встал ком. Аппетита больше не было, а в голове теперь билась только одна мысль… что Риса можно было спасти. А я не смогла. Не сделала ничего. Не успела! А ведь если бы не потащила его в «Сиер-Тар», если бы нас не засняли репортёры, ректору не пришлось бы открывать его настоящее имя. То гадкое видео с приговором не всплыло бы, и сейчас Андарис Эргай был бы жив.

Я виновата в его смерти. Я… и никто больше.

– Увы, Риса не вернуть, – с открытой грустью проговорила Ланира. – Но знаешь, сколько в наших рядах таких же, как он – сильных, умных, одарённых ребят? Их тысячи. И каждый из них хочет жить нормально, но не может… потому что для Союза они все – преступники. Они виноваты уже в том, что просто не пожелали принимать присягу, а захотели свободы. Свободы действий и выбора. Ведь большинство из них ждала служба на благо военных, слепое подчинение приказам. Никто бы не дал им самим решать, как применять свои таланты. Их бы просто использовали… как пешек в игре.

– Зачем ты мне всё это рассказываешь?

– Потому что ты, Аделия, единственная в Союзе, кто сможет на самом деле изменить отношение к нам, – теперь в светлых глазах Ланиры появился настоящий энтузиазм. Кажется, она действительно верила в то, что говорила. – Если ты станешь нашим официальным лицом, если именно ты будешь продвигать наши идеи в массы, люди поймут, что свобода для каждого – не пустой звук, а настоящая возможная реальность. Мы станем не террористами, а той политической силой, которая сможет бороться за свои права. Но главное, мы сможем избежать военных столкновений. И как следствие, не будет невинных жертв.

Она говорила так красиво, такие правильные вещи. И может, окажись я хоть немного другой, то обязательно бы согласилась на такие заманчивые предложения. Вот только… все эти лозунги были лишь словами. Пустым звуком, призванным завлечь меня в ловко расставленные сети.

Борьба за свободу? Помощь несчастным ребятам, не желающим работать на Союз? Возможность избежать столкновений с военными? Да, красиво звучит. Я бы даже сказала – сказочно. Вот только в жизни всё получится не так. Мне ли, дочери политика, не знать об этом. Да росла рядом с отцом, который постоянно забирал меня из пансиона, чтобы взять с собой в очередную политическую поездку по планетам. Он старался наладить наше общение, много говорил со мной. А о чём мог рассказывать человек, живущий своей работой? Конечно же, об этой самой работе!