Аделаида - [35]

* * *

Минуло две недели.

Из-за чрезвычайной ситуации в семействе Сингх-Готлиб и приближающейся свадьбы Аделаиды и шейха весь круиз был полностью переделан. Гостей не увозили от острова более, чем на сутки, конкурсы становились всё веселее, всё интереснее, а подарки, которые полагались за билетики — всё щедрее. Как понимаете, против этого никто не возражал. Даже мадам Карпинская с профессором Леграном, так удачно посрамлённые Нани, казалось, смирились.

Красавиц Карлос снова и снова привозил к ужинам всевозможные сувениры и радовался, когда их выменивали на карточки. Агнесса и её пассия фактически поселились в одном номере. Аделаида чудесным образом превратилась из женщины-подростка в светящуюся здоровьем и радостью невесту, шейх ожидал приезда многочисленной родни…

И только два человека на острове — Док и Дэн выпадали из картины всеобщей эйфории. Молодой человек всё чаще появлялся к ужину в состоянии приличной стадии опьянения, сильно похудел и подурнел. Это было тем более удивительно, ибо в течение каждого дня он почти не отходил от Аделаиды, служа девушке и пажем, и другом, и нянькой и советчиком. И лишь с наступлением темноты, когда Аделаида стремилась удрать в свои покои, Дэн строевым шагом отправлялся в бар и заказывал себе несколько десятков «шортов», напиваясь в хлам и не показываясь даже к ужину.

Док прекрасно видел, что творится с молодым человеком, но никак не мог понять, почему этого упорно не замечает Аделаида. Каждое утро у них начиналось одинаково…

Сиреневый от недосыпа и от похмелья Дэн спускался к огромному, размером с футбольное поле, внутреннему тёплому бассейну, и нырял в его серебристо-голубоватые воды, не дожидаясь появления своей богини.

Док тоже делала пару кругов в приятной прохладе искусственной морской заводи, обмениваясь с Дэном, в лучшем случае, парой фраз. А потом приходила Аделаида…

К слову сказать, к этому рукотворному оазису по утрам прибивало не только нашу троицу… Но, как-то так повелось, что южное оконечье бассейна, с белоснежным песчаным пляжем забронировали за собой доктор и Дэн с Дели.

— Ты выглядишь бледной, дитя моё! — Док с тревогой всмотрелся в побелевшее, почти синюшное лицо Аделаиды.

— Да ладно! — вяло улыбнулась девушка. — Если сравнивать меня с Дэном, то я ещё молодец. Просто мама была права. После того, как я слетела с диеты, мой организм заштормил. Меня постоянно тошнит, мне всё время хочется чего-то эдакого… Словом, хочется того, чего нет на наших хлебосольных столах… Дэн говорит, что это у меня предсвадебный мандраж.

— А у него тоже???

— Док, миленький, ну вы же знаете всё! Дэн самый замечательный человек на свете. Я его обожаю. Но он никогда, слышите, НИКОГДА, не сможет стать мне кем-то, большим, чем друг. Я люблю своего будущего мужа и буду любить его всегда. Я выстрадала это чувство. А Дэн когда-нибудь мной просто переболеет, как ветрянкой в детстве. Как я сама… Ой… Ой-ой-ой…

— Господи, Дели, ты вся позеленела! Что с тобой? Тебе плохо?

— Меня сейчас вырвет… Ох, этот завтрак…

— Спокойно, дитя моё. Пульс… Пульс частит, но слабый. Покажи язык… Давление, конечно не измеряла?

— Мама два дня подряд приставала с этим давлением, теперь вы. Говорю же вам, всё со мной в норме. Просто сорвала желудок. Я никогда в жизни столько не ела. Поэтому всё время и тянет низ живота.

— Низ живота?!! И давно тянет? — Михаил постарался сохранять спокойствие.

— Откуда я знаю? Давно. Две недели, наверное, с тех пор как мы обосновались на Пу.

Из лазоревой глади бассейна пред очами Дока и Дэли материализовался такой же лазоревый Дэн. Он слегка дрожал, а бисеринки воды, казалось, венчали каждую нежную волосинку на его теле.

— Братцы, я чертовски замерз. Однако, судя по вашим физиономиям вы замерзли не меньше. Дэлька совсем в Белоснежку превратилась, да и вы, Док, цвета бодрого молодого огурца.

— Дэн, не паясничай! — сурово одёрнул парня Михаил. — Твоей подруге плохо.

— И чем же ей плохо? Миллионы её на месте. Жених на месте. Мы, друзья, на месте. Живи, да радуйся жизни.

— Дэн, не паясничай! — взмолилась Аделаида. — Мне, правда, очень плохо. Если сейчас я не съем чего-нибудь кислого, меня вырвет прямо на твои фиолетовые плавки.

— Вырвет? — усмехнулся грустный писатель. — Правда? О, если бы я сейчас сочинял роман, я бы закончил фразу словами «и тут девушка поняла, что она беременна от недостойного её человека»…

В этот момент Аделаида заметила приближающуюся в паре с Мустафой собственную маменьку, быстро откланялась, и сияя, словно утренняя звезда, унеслась им навстречу, забыв о тошноте. Правда, напоследок она бросила Дэну фразу «Дурак дурацкий!» и легонько шлёпнула его по затылку.

Зато Док так остался сидеть мумией у кромки воды, задумчиво ковыряя пятернёй белоснежный песок.

— Упорхнула птичка? — спросил, отфыркиваясь, вытряхивая воду из ушей, Дэн. — Вот и вся цена её любви к нам обоим.

— Ты сейчас, минуту назад, парень, сказал самую пророческую фразу в жизни.

— Не понял, Док! Объяснитесь?

— Аделаида беременна, сынок. И теперь мне не нужны никакие анализы ДНК и прочая ерунда, чтобы удостовериться в том, что она моя дочь. Дело в том, что у её мамы, — Михаил судорожно вздохнул и прокашлялся, — у её родной мамы был такой же сверхранний токсикоз. Я даже помню то утро. Мы проснулись, я босиком отправился на кухню ставить чай, затем заглянул в комнату, где моя девочка сидела с зелёным лицом и бисеринками пота на лице. Не забывай, Нина была цыганкой, а у них достаточно крепкое здоровье. «Ты себя плохо чувствуешь?» — встревожился я. Она отшутилась, но уже потом, много месяцев спустя призналась мне, что совершенно точно проинтуичила, почувствовала, что наша ночь любви закончилась появлением маленькой Алинки. Ты можешь не верить, но эта фамильная особенность — такой вот ранний токсикоз — сейчас проявляется и в моей дочери.