Аделаида Брауншвейгская, принцесса Саксонская - [52]

— Для этого нет никаких оснований, сударыня: разве мы властны над нашим сердцем? Вы выбрали маркиза, выбрали его сердцем; с Фридрихом же вас соединила политика. Откуда же берутся сомнения? Да и как может поведение супруга вашего привязать вас к нему? Что даровал он вам с тех пор, как его судьба оказалась связанной с вашей? Жестокость, ревность, оковы… Скольких злоключений вы могли бы избежать, если бы вас не принудили к бегству! А ведь вы могли погибнуть во время ваших скитаний, и тогда ему пришлось бы винить себя в вашей смерти! И вы все еще считаете, что чем-то ему обязаны?.. Идите, идите сюда, — поманил он появившегося на пороге маркиза Тюрингского, — помогите мне победить предрассудки любящей вас женщины, ибо она не осмеливается ни поверить в то, что любит вас, ни признаться вам в своей любви.

Маркиз упал к ногам принцессы.

— О божественная возлюбленная моя, — проникновенно воскликнул он, — неужели вы не хотите ответить на пламенное чувство мое? Неужели мне снова придется заставить молчать свою любовь? Или, может, вы хотите, чтобы я истребил ее вовсе?

— Прости меня, милый друг! — воскликнула Аделаида. — Прости страх, что теснит мне грудь; ты дорог мне по-прежнему, но ты не хуже меня знаешь, сколько препятствий отделяют нас друг от друга и какие узы держат меня в объятиях другого.

— Можно найти средство ослабить или разрубить эти узы, — подал голос граф.

— Я не могу согласиться ни на одно из ваших предложений, — ответила Аделаида, — долг не велит мне. Полагаю, что и вы, маркиз, превыше всего почитая обязанности свои, не станете уговаривать меня презреть мои узы. В отсутствие Фридриха чело ваше увенчали лаврами, и вы не опозорите их поступком, несовместимым с честью.

— Неужели вы считаете, что честь может ополчиться против любви, может осудить ее? — воскликнул маркиз Тюрингский.

— Ах, сударыня, — произнес Мерсбург, — вы не любите моего друга столь же страстно, как он любит вас.

— Разве любовь не должна заботиться о его славе?

— А если Фридрих вновь готовит вам оковы? — проговорил Месрбург.

— Я ускользну от него, как ускользала уже не раз… и вы оба поможете мне; а если убежать не получится, я предпочту страдать, нежели поступиться своим долгом.

— Ах, — воскликнул маркиз Тюрингский, и в голосе его зазвучала нежнейшая любовь, — на коленях клянусь вам, что лучше я тысячу раз погибну, чем допущу, чтобы вы вновь подвергались опасностям! Я отомщу за ваши страдания!

— Отбросьте прочь эту ужасную мысль, — воскликнула принцесса Саксонская, — быть может, в ином случае месть была бы оправданна, но, исходя от вас, она станет преступлением.

— Если супруг будет лелеять вас, я буду почитать его, но, если он оскорбит вас, я его уничтожу.

После того как влюбленные обменялись не одной сотней слов любви, мужчины попросили Аделаиду рассказать о своих скитаниях, и она исполнила их просьбу. Когда же речь зашла о встрече с отцом Кауница, принцесса обратилась к Мерсбургу:

— Признайтесь, странно, что в тот день, когда я ждала маркиза возле вольера, вместо него пришел сын этого почтенного старца, тот самый молодой человек, что погиб от кинжала моего ревнивого супруга; разумеется, для нас это было везением, однако назвать случайностью сие событие нельзя.

Помрачнев, Мерсбург не стал пытаться объяснить столь невероятное совпадение, а, нарушив воцарившееся молчание, напомнил, что пора расставаться.

— Пора, пришло время прощаться. Вам, сударыня, я советую провести здесь еще одну ночь. Приготовьтесь: завтра вы увидите своего супруга; надо, чтобы он нашел вас здесь; я готовлю ему сюрприз, и мы увидим, каковы будут результаты наших трудов.

— Как я и думал, монсеньор, — в тот же день сказал Фридриху граф, — в Венеции нас обманули: ваша супруга жива и ждет вашего решения в одной из гостиниц Фридрихсбурга.

— Аделаида жива!.. Ах, дорогой граф, почему она не со мной?.. Что мешает ей броситься в мои объятия?

— Боязнь ревности вашей, побудившей вас заточить ее в крепость Торгау.

— Неужели она все еще пеняет мне? О праведное Небо, ведь это я должен броситься к ногам ее: если Аделаида страдает, я один повинен в ее страданиях.

— Сударь, прежде чем каяться, подумайте о славе своей… Вы правите целой страной и не можете, не замарав трон, делить его с супругой, запятнавшей себя неисправимыми ошибками.

— Ошибки? Но какие ошибки могла допустить моя Аделаида?

— Вспомните, на каком основании решили вы заточить ее в крепость! И сами подумайте, если при дворе она изменяла вам с молодым Кауницем, как знать, со сколькими она изменила вам за время своего отсутствия? Супруга, решившаяся на измену на глазах у мужа, неизбежно продолжит изменять, когда находится вдалеке от него. Знайте, принц, сделав первый шаг по пути измены, женщина на этом не остановится. Вчера Аделаида рассказала мне о своих скитаниях; о, сколько темных пятен я нашел в ее рассказе! Напомню вам, что в Венеции она вступила в общество заговорщиков только потому, что была любовницей сенатора, стоявшего во главе заговора… А чем она занималась в Бадене, где она назвалась вымышленным именем?

— И чем же она, по-твоему, там занималась, Мерсбург?