Аделаида Брауншвейгская, принцесса Саксонская - [29]

Через несколько дней баронесса Нейхаус дала обед в честь посланца герцога Брауншвейгского, и вскоре во Франкфурте только и разговоров было что о щедрости и красоте прибывшей в город богатой иностранки; к счастью, никто не узнал в баронессе Нейхаус принцессу Саксонскую.

Бундорф приобщил Аделаиду ко всем развлечениям, какие только мог предоставить избранный ею для проживания город. Но влюбленное сердце живет надеждой на встречу с предметом страсти своей, и его интересует только то, что о предмете сем напоминает. К несчастью, в то время Людвиг Тюрингский никак не мог прибыть во Франкфурт, ибо сражался с войсками императора; зная об этом, Аделаида пребывала в тревоге за жизнь его.

— О милая моя Батильда, — часто восклицала она, — неужели ты считаешь, что развлечения, коими окружили меня, могут дать отдохновение моему сердцу, где безраздельно царит маркиз Тюрингский? Не зная, когда снова обрету я счастье видеть его, я содрогаюсь при одной только мысли о тех опасностях, что грозят ему в бою!.. Сердце мое леденеет от страха при одной только мысли о том дне, когда мне сообщат, что тот, кого я боготворю, пронзен вражеским мечом, что его более нет в живых!.. Ах, стоит мне только подумать, что он сейчас пожинает лавры победителя, как внутренний взор мой видит его плавающим в луже крови!

Батильда всячески успокаивала принцессу, но слова подсказывал ей рассудок, а Аделаида хотела слышать речи, идущие из сердца.

Среди знати, прибывшей на ярмарку во Франкфурт, выделялся маркграф Баденский, владевший той частью Швабии, где расположены минеральные источники, известность которых дожила до наших дней; границы его владений омывали воды Рейна. Маркграф имел счастье увидеть Аделаиду в обществе, и она произвела на него столь великое впечатление, что он страстно в нее влюбился. Осведомившись, он узнал, что дама его сердца зовется баронесса Нейхаус, но откуда она родом — никто не знает. Тайна, окружавшая баронессу, вселила в него надежду, что ухаживания его будут встречены благосклонно, и он известил Аделаиду о своем желании посетить ее и выразить ей свое восхищение. Возмущенная подобной непочтительностью по отношению к женщине ее ранга, принцесса велела передать маркграфу, что прибыла во Франкфурт, дабы поправить здоровье, и не намерена никого принимать. Ничто так не распаляет любовное чувство, как сопротивление предмета страсти нежной. Маркграф снова попросил принять его, и снова получил отказ.

Меж тем, продолжая встречать Аделаиду в свете, он все больше в нее влюблялся, и однажды, когда она прогуливалась по пустынной аллее, он дерзнул остановить ее.

— Как это понимать, сударыня, — воскликнул он, — неужели мне так никогда и не дозволят выразить те чувства, кои вы разожгли во мне?

— Но, сударь, вы уже все сказали, — ответила ему Аделаида, сделав вид, что не знает, каков титул того, кто осмелился заговорить с ней. — Ваши устремления давно доказали мне бессмысленность вашего горения, а мои ответы должны были убедить вас, что я не намерена вас выслушивать.

— Сударыня, в вас говорит каприз или связующие вас узы? Удостойте меня хотя бы ответа на сей вопрос.

— Зачем вам знать причины моего отказа? Каковы бы они ни были, вы не сумеете их преодолеть, так что не трудитесь более обращаться ко мне с вопросами.

— Знай я причину вашего отказа, я мог бы утешиться.

— Но почему, скажите на милость, я должна вас утешать, если вы сами себе причиняете неприятности? Утешение, коего вы ждете, даст вам только собственная гордость: оскорбленная моим отказом, она не должна позволять вам получить еще один. Посему вам следует умолкнуть и не докучать мне более, дабы мне снова не пришлось отказывать вам.

— Но, сударыня, мне кажется, если вы дозволите мне явиться к вам с визитом, я не доставлю вам никаких хлопот, вы же меня весьма обяжете.

— Не могу с вами согласиться, сударь. Я ничего не жду от ваших визитов и советую вам прекратить утомлять меня просьбами и расспросами.

— Что ж, сударыня, — отвечал уязвленный маркграф, — в таком случае я буду считать, что получил полную свободу действий…

Не прошло и трех дней, как маркграф Баденский предстал перед Аделаидой.

— Виноват, сударыня, — промолвил он, входя, — я не подчинился приказу вашему и явился к вам.

— Ваш визит, сударь, не сулит приятности ни вам, ни мне: вас одолеет скука, меня же будут терзать сожаления о потерянном времени.

— Ах, сударыня, — воскликнул маркграф, бросаясь к ногам Аделаиды, — умоляю вас, скажите, почему вы отвергаете любовь мою? Хотите мое состояние? Одно лишь слово, и оно ваше. Хотите властвовать? Подайте знак, и я вручу вам бразды правления своими землями.

— Мои желания не простираются столь далеко, сударь; скипетр зачастую бывает тяжело удержать в руках, а казна, коей распоряжаются правители, нередко им не принадлежит.

— Тогда, может, вам угодно принять мою руку? Вот она, я предлагаю ее вам.

— По собственному опыту мне известно, что узы брака далеко не всегда сулят счастье; впрочем, я уже отягощена этими узами и не могу связывать себя новыми.

— Ах, сударыня, — произнес маркграф, усаживаясь подле Аделаиды, — так, значит, моим надеждам не суждено сбыться?