Аддский отпуск - [18]

Надо сказать, что и владельцам этих пресловутых телег тоже несладко. Малейшее нарушение движения - и сразу образуется затор из неповоротливых, тяжело груженных кадаров. Фыркают лошади, щелкают в воздухе кнуты, ругаются извозчики, поскольку каждый заведомо считает всех остальных виноватыми, а себя - жертвой обстоятельств. И так продолжается долго, до тех пор, пока не появляется скучающий стражник, который и восстанавливает порядок. Он всегда действует по справедливости: штрафует подряд всех угодивших в пробку, а затем, не всегда цензурно, разъясняет, кому куда ехать, и в каком порядке.

К счастью, удовольствие попасть в такое столпотворение нам на этот раз не выпало, но все равно ехать пришлось долго - в это время дня на дорогах всегда полным-полно экипажей. Я, позевывая, читал вывески, уже досконально мне известные, и, от нечего делать, наблюдал за прохожими. Лори следовал моему примеру за малым исключением: иногда он с невозмутимым лицом кивал кому-то на улице. Когда мы, наконец, выбрались к желанным восточным воротам, и один из привратников вновь удостоился этого странного жеста, я не выдержал:

- Чего ты головой постоянно дергаешь? Нервы не в порядке?

- Отнюдь, - с оттенком презрения ответил мой напарник. - Обычная дань традициям. При встрече с родственниками правилом хорошего тона считается приветствовать их общепринятыми способами, - несколько высокопарно закончил он. - Вот, например, сейчас я поздоровался со своим племянником.

- С племянником? Хватит уже заливать - тот парень на вид постарше тебя будет.

- Ну и что с того? Это совсем не мешает ему быть моим племянником.

- Я все более склоняюсь к мысли, что наш прекрасный город населен исключительно твоими многочисленными родственниками.

- Чем же плохо иметь столько родни? - важно сказал Лори. - Это здорово помогает в жизни. Правда, приходится часто бывать на разных там семейных праздниках, и вот тогда-то и наступает самое трудное: постоянно забываешь, кому и кем кто доводится, хорошо, если имя хотя бы вспомнить удастся, - доверительно признался он. - Хоть памятки составляй. А что касается того, где можно встретить родича, так одним городом все не ограничивается. Вот кстати, в этом предместье, которое мы, хвала богам, скоро минуем, проживает одна из моих тетушек. Эта почтенная женщина была столь любезна, что взяла на себя заботу о моих скромных капиталах - у нее в распоряжении имеется достаточное количество крепких сундуков, по которым можно распихать остатки моей зарплаты, а также немало куда более крепких парней, которые могут эти сундуки таскать, а главное - не дать их утащить другим, недостойным их людям. В их число, к моему глубочайшему огорчению, по какой-то причуде судьбы попал даже я сам.

- Почему ты не хранишь свои сбережения в банках? - сдерживая смех, полюбопытствовал я. Меня пока подобного рода проблемы не касались - я еще не успел скопить достаточно денег, чтобы мой платяной шкаф отказывался их в себя помещать.

- Моя тетушка сбережет деньги лучше любого банка от кого угодно, и в первую очередь от меня самого. Вот когда я соизволю остепениться, говорит она, и не промотаю состояние в один день, вот тогда-то мои деньги и вернутся ко мне. Да и вообще, - ухмыльнулся Лори, - не доверяю я этим банкам. Сколько уже раз было: несут люди туда свои кровные, несут, а потом - бац! - и выясняется, что банк взял и лопнул, а вкладчики остались с носом и без своих капиталов.

- Отчего же это случается, как полагаешь?

- Думаю, это происходит по вполне понятной причине: эти заведения просто не выдерживают слишком большого объема денежной массы, которая распирает их изнутри. Поэтому, чтобы спасти банки от этой печальной участи, не рекомендуется отдавать им хоть один медяк.

- Разумно, разумно, - согласился я. - К тому же большие деньги - большие соблазны.

Пока мы разговаривали, кадар уже выехал из пригорода. Слева, у реки, деловито махала крыльями высокая водяная мельница. Она обслуживала исключительно местных жителей, которые помимо работы в городе как-то ухитрялись не только выращивать на окрестных полях картошку, пшеницу и рожь, но даже обустраивать небольшие огородики рядом со своими домами; причем многие еще держали скот и домашнюю птицу (читай - заготовка кормов на зиму). Как им все это удавалось, для меня оставалось загадкой - ведь они и на рынках еще успевали приторговывать с немалой для себя выгодой.

Многим покажется странным, откуда же в городе берется мука, ежели единственная мельница и пригоршни зерна не смолола в интересах горожан, однако в этом не было ничего удивительного. Муку, да и все остальные продукты сюда ежедневно доставляют длиннющие процессии повозок, до отказа груженных разным добром. Цены, конечно, на все эти продукты совсем не добрые, но с этим приходится мириться - будущие обеды в первоначальном своем состоянии часто произрастают довольно-таки далеко от наших мест. С мясом дела обстояли полегче - самые ближние к столице городки ничем другим почти и не занимаются, помимо столь нужного обществу животноводчества.

Навстречу деловито ползло много таких продовольственных телег, поскольку восточной дорогой пользуются преимущественно они: там, где встает солнце, в нашей стране самые плодородные земли, - и больше там нет никаких источников дохода, кроме этих земель: огромные, бескрайние равнины, расчерченные речушками, - вот, пожалуй, и все, даже леса толком нет. Наш извозчик иногда махал рукой встречным кадарам, у него оказалось на удивление много знакомых. Те ли это были "ребята", с кем жаждал пропустить стаканчик этот добрый человек, или какие-то другие, неизвестно.