Адаптация - [29]

- Разрешите откланяться, - перешла кисейка на однёрку и слегка присела, наклонив голову. Потом подошла ко мне и, смотря мимо моего лица, мило улыбнулась.

- Они бы не осмелились привезти настоящую кисейку в лагерь. Это было бы позором, - промурлыкала девица. – Но это, конечно, не касается тебя, А-й-я.

Легко подбежав к своей машине и вскочив на подножку, кисейка нырнула в кабину и унеслась в лес, а кисейцы всей своей дружной компанией развернулись и снова уставились на меня. Я уселась в походное кресло, привычно сложив ноги на пуфик и вздохнула. Прямо как в старые добрые времена, вернее, как в старых добрых несбыточных мечтах – всё мужское внимание – и мне одной.

Это так раздражает, оказывается.

- Айя, - Пепел подошел и грубо вырвал стакан из моей руки. – Не стоит пить напиток слишком часто. Можно привыкнуть. Ты же не хочешь прослыть наркоманкой?

И они всей кучей в сопровождении моего стакана отправились в палатку, оставив меня в одиночестве глупо хлопать глазами.

То есть привыкнуть? Так и знала, что это небывалое для меня умиротворение и покой искусственные! Чёрт бы их всех побрал!

Впрочем, лень ругаться. Я прикрыла глаза, любуясь лесом. Как же ж красиво всё-таки!

И ещё - это не Зеленец. Такими темпами, глядишь, через неделю я уже буду знать, кто из них Парфен.

Глава 5. Под дождём

Спальню мне оборудовали в штабе, разместив у стены за столом высокий надувной лежак, а после выдав во временное пользование длинную плоскую подушку и невесомое тёмное одеяло. Кисейцы же собрались ночевать под открытым небом в спальных мешках, предусмотрительно вынесли из кухни несколько бутылок воды, оставили мне бледный голубой свет вдоль противоположной стены и пожелали спокойной ночи.

Выяснить, куда они девают обувь перед сном, не удалось – но не могли же они, ночуя за пределами палатки, ставить обувь в палатке? Хе-хе.

Заснула я, в принципе, легко – кисейцы болтали где-то вдалеке, но не настолько громко, чтобы мешать.

Всегда, сколько себя помню, самым большим моим страхом была именно ночь. В детстве, конечно, мне мерещились монстры, которые сидят под кроватью, плавают в унитазе и только и ждут, чтобы ухватить меня за высунутую из-под одеяла пятку. Став взрослой, я перестала бояться монстров, но восприятие ночи, как чего-то такого настораживающего, завораживающегося и, в отличие от всего, политого дневным светом, не поддающегося научным законам, осталось. Ночью все видится по-другому, иначе. По крайней мере, мне.

Этой ночью я проснулась задолго до рассвета и не смогла вспомнить, что мне только что снилось. Но щеки были мокрыми, глаза горячими, а подушка влажной, потому что я плакала. Почему? Что вызвало слёзы? Не знаю, ни малейшего понятия. Наверное, мысли о доме?

Я ещё раз всхлипнула и вытерла рукой щеку. Столько слёз – и непонятно, отчего. Удивляла навалившаяся странная растерянность – что-то же заставило меня плакать, но ночь уже скрыла причину и остаётся только гадать. Как будто всё это происходило вовсе не со мной.

За спиной раздался шорох. Мгновенно забыв про жалость к себе, несчастной, я подскочила и обернулась.

Он отступал в коридор, пятясь спиной назад. Будь дело днём, я бы его узнала, но сейчас, когда свет горел только у стены, а на улице ночь, в коридоре, в густой темноте были видны только смутные очертания, а комбинезоны у них у всех одинаковые, как и фигуры. Я почти встала на ноги, когда он бесшумно выскользнул наружу, но тут же остановилась. И что дальше? Ну, выбегу я на улицу, с криком: «Ага! Попался! И кто тут только что ко мне заходил?». А в ответ – восемь пар изумленных и наивных до идиотизма глаз, которые станут убедительно врать, что мне всё привиделось. Нужно, скажут, меньше напитков потреблять, особенно перед сном.

Короче, в любом случае не признаются.

Поэтому я легла спать дальше, снова отвернувшись от входа. Пусть смотрит, сколько влезет, подлый кисеец, наказывающий меня за то, что я отказываюсь считать своей ошибкой. Надо же – опозорили его, когда отказали его «интересу»! Тоже мне, неженки какие! Словечко-то какое выдумали! И теперь мурыжат меня, заставляя расплачиваться за прошлое. А о прошлом, знаете ли, или хорошо, или ничего.

Хм.

Всё равно ведь узнаю!

Ладно, пусть пока живут спокойно, спать хочется. Я зевнула, чуть не вывернув челюсть, и снова закрыла глаза.

Утром меня никто не будил. Впрочем, я привыкла на тренировках в джунглях просыпаться рано и не удивлюсь, если и сейчас я проснулась раньше кисейцев. Видеть, однако, мне их совсем не хотелось, так что пришлось идти в душ, где я оторвалась в своё удовольствие, дважды вымыв голову, приняв контрастный душ и даже исполнив пару песенок собственного сочинения в полный голос. Плясать только не рискнула, хотя была у меня одна такая подруга в школе – в душевой бассейна прыгала и скользила по мокрому полу, как по льду. Не знаю, что с ней потом произошло, надеюсь, мозги она себе не отшибла (если там было чего отшибить).

Тьфу ты, чёрт, нашла, кого вспоминать. Впрочем, всё лучше, чем мам…

Ну вот, начинается!

Помрачнев, я вышла из душа, оделась и вернулась в штаб.

Подозрительно как-то – завтрак на столе: свежеприготовленная, ещё дымящаяся каша и напиток, к счастью другой, не синего, а бежевого цвета, как кофе с молоком.