Адам в Аду - [18]

-- Сказать? -- Андрей наклонился к нему. -- Я скажу, Веня!

Вместо тишины Кривцова оглушил голос Андрея. Захотелось исчезнуть. Но пришлось слушать.

-- Сколько мне еще сидеть в этой дыре? Это я был тебе нужен! Я тебе, а не ты -- мне. Зачем? Чтобы изображать чертову прислугу? А это была твоя задумка! Я ненавижу себя не меньше, чем этот сраный мир! Тебя я тоже ненавижу! И я жду, Веня! Я жду действий!

Кривцов затянулся сигаретой. Действий. Всем нужны действия. Миру и впрямь надоело играть в прятки. Ну что же, он уже знает, как именно следует воспользоваться новыми условиями игры.

Он поднял глаза и вздрогнул -- черные зрачки Андрея буравили его. На какое-то мгновение Кривцову показалось, что зрачки эти расширились и стали темным болотом, затопившим весь мир.

-- Я...

Он опустил голову и посмотрел в чашку. Болото превратилось в черную гущу на дне. Это вернуло Кривцова к действительности.

-- Будут тебе действия, -- мрачно сказал он. -- Готовься умереть сегодня.

-- А если я откажусь?

-- Я знаю, Андрей. Я, я знаю, что делаю.

Не дождавшись ответа, Кривцов поставил чашку на стол. Ушел к себе, включил терминал. Быстро просмотрел новые письма. Спам. Привычным движением он смахнул их в корзину. Жанна. Золотистый нейрокристалл, уникальный, совершенный... Кривцов потратил на письмо ей больше часа. Затем откинулся на спинку кресла, потянулся, закрыл глаза. Внутренним взором осмотрел все тело, прислушался. Вдохнул и выдохнул несколько раз. Все в порядке.

Резким движением Кривцов поднялся, открыл ящик стола, достал оттуда небольшую коробочку. Откинул крышку, пробежал пальцами по стикерам, наклеенным на крошечные пакетики с порошками. Поколебался, затем выбрал два.

Сегодня умереть предстояло не только Андрею.

6. Ро

Бунтарь постучался к Ро ближе к вечеру.

Ро сидел, положив планшет на колени, и пытался рисовать товарищей по несчастью. Но почему-то все, что бросалось в глаза при одном только взгляде, на бумаге отображаться не спешило. Ро извел несколько листов и изгрыз карандаш без толку. "Хреновый ты художник, -- сказал себе Ро. -- И, признайся самому себе честно, ты всегда таким был, и застрявшие в развитии мозги тут ни при чем."

Ро отшвырнул карандаш в угол и чуть не попал в вошедшего Бунтаря.

-- Опять ты? -- с досадой спросил он.

-- Я, -- гость быстрым шагом подошел к Ро и сел рядом на диван. -- Я весь вечер общался с нашими друзьями и понял, что все это -- путь в никуда. Так они ничего не добьются. Знаешь, почему?

Ро помотал головой.

-- Потому, Ро, что они не хотят добиться. В этой петиции они сейчас видят смысл своего существования. Напишут они ее -- и все. Смысла не станет. Куда они пойдут? Что будут делать? А сейчас они заняты -- играют в жизнь.

В голосе Бунтаря слышалась досада. Ро посмотрел на него. Потом опустил взгляд, наклонился, поднял карандаш и чересчур внимательно изучил его, сдувая незаметные глазу пылинки. Бунтарь был прав, но Ро не хотел этого признавать.

-- Что притих? -- спросил Бунтарь. -- Не согласен?

-- Я... Мне кажется, я и до смерти занимался тем же самым, -- сказал Ро.

-- Как ты умер, Ро?

-- Самоубийство.

-- Отчего так?

-- Да сразу от всего. Решил выйти из игры, -- Ро усмехнулся. -- К сожалению, мой папочка обладал достаточными средствами, чтобы не дать мне совершить ошибку. Подозреваю, что сделал он это в угоду маме. Я был единственным сыном, сам понимаешь. Отец-то надеялся, что после смерти я образумлюсь, начну вести нормальную жизнь, продолжу его бизнес. Он всегда об этом мечтал и всю мою жизнь сетовал на то, что я оказался рохлей. И очень удивился, когда вместо благодарности я плюнул ему в лицо и ушел.

-- И оказался здесь?

-- Ну да. Я помотался сперва, но денег не было, жилья тоже, а здесь дали крышу над головой и возможность заниматься живописью.

-- А опыты?

-- Их я не помню, -- пожал плечами Ро. -- Несколько раз перезагружался уже... Но я оказался здесь очень вовремя. Когда приняли закон, по всему миру стали отделять личности от тел и продавать за большие деньги, а про нас как будто забыли. Меня устраивало.

-- Страшно было умереть во второй раз?

Ро поколебался, прежде чем ответить.

-- Да. Я думаю, они ведь наверняка делали это -- в смысле, вытаскивали кристалл, смотрели, как там и что, изучали... Да мы и сами... Это как просто заснуть и проснуться. Но всегда есть страх -- а вдруг я не вернусь? А вдруг вернусь -- не я?

-- Значит, Ро, лучше так, чем уйти совсем?

-- Я не знаю. Я думаю, даже нам -- однажды пережившим смерть, -- трудно представить, что когда-то нас не станет. Наверное, нам даже сложнее это представить. Ведь один-то раз мы уже вернулись.

Ночной гость задумался, подперев ладонями лицо.

-- Ты знаешь, почему был принят закон о запрете на экстракцию личности? -- спросил он.

-- Знаю. Какой-то большой ученый доказал, что бессмертие противоречит человеческой природе.

-- Да, -- протянул Бунтарь. -- Левченко. Был такой. Но знаешь, Ро, что я думаю? Левченко, конечно, мужик был головастый, но он ведь сам-то не удосужился сдохнуть, чтобы проверить свою теорию. Так, может, нам не стоит отчаиваться?

Ро принялся безо всякой цели водить карандашом по желтой бумаге.