Ада Даллас - [105]

— Не замедляйте хода и не сворачивайте! — крикнул я водителю на ухо.

По-прежнему скрежетали гусеницы, синие фигуры росли и росли, потом цепь рассыпалась, и полицейские начали поспешно, но без паники уступать нам дорогу. Словно по заранее продуманному плану. Так оно, наверное, и было. И вот уже на нашем пути осталась лишь опустевшая баррикада из небольших плотничьих верстаков.

Я даже не почувствовал, как танк ткнулся в заграждение, только услышал громкий хруст дерева под гусеницами. Теперь никто и ничто не могло остановить нас.

Бронированная колонна медленно двигалась по Тьюлейн-авеню. Гусеницы пожирали асфальт как мясорубка. Тротуары по обеим сторонам улицы заполняли толпы людей, лица их сливались воедино, как патроны, уложенные в патронташ. Я смотрел вперед, и толпа представлялась мне монолитом; а потом я смотрел по сторонам и видел каждое лицо в отдельности. И мне вспомнился ринг, где я дрался за школу в полутяжелом весе: то вокруг непроглядная тьма, то, войдя в клинч и глядя через плечо противника, ты видишь лица, будто они всего на фут от тебя, различаешь их черты, их выражение, догадываешься, о чем они думают, и по их губам понимаешь, что они кричат: «Бей его, Янси, бей!» Вот и сейчас, глядя по сторонам, я видел лица людей так отчетливо, что на секунду мне почудилось, будто и я стою среди них, смотрю на самого себя в башне танка и, может, даже думаю: «Полюбуйтесь-ка на этого мерзавца!»

Потом на углу впереди нас от толпы отделилась какая-то размахивающая руками фигура. «В чем дело?» — подумал я. А вглядевшись, узнал Аду и подал команду остановиться. Колонна — целая дивизия — замедлила ход и застыла на месте. Не слишком торопливо, но все же быстро, так что белая юбка развевалась вокруг ног, Ада подошла к танку и, подняв голову, взглянула на меня. Улыбка на ее лице показывала, что никогда еще, наверно, она не была так довольна, как в эту минуту.

— Ну как? Все в порядке? — спросила она.

— Разумеется. Иначе и быть не может.

Ада удовлетворенно кивнула:

— Прекрасно. Продолжайте. — Она отошла от танка и вернулась на прежнее место.

Я прекрасно понимал, зачем ей понадобилась эта сцена. Она хотела показать Новому Орлеану, что и танки и солдаты принадлежат ей, повинуются каждому ее слову, что это она прислала их. Ей хотелось показать, что это она завоевала город. Что ж, она достигла своей цели. Только те, кто все это наблюдал, не ведали того, что ведал я: она принадлежала мне. Так же, как я принадлежал ей.

Я подал команду, ни секунды не сомневаясь, что за мной послушно двинется целая дивизия. Какое восхитительное ощущение!

Стив Джексон

Новый Орлеан оказал такое же сопротивление, как полусгнившие деревянные верстаки, раздавленные танками нашего знаменитого полковника… я хотел сказать — генерал-майора Роберта Янси. Теперь город принадлежал Аде. Ей и, конечно, «Старым кадровикам». В тот день, когда дивизия Ады оккупировала город, чтобы обеспечить соблюдение установленных ею законов, ни у кого не возникло ни малейших сомнений относительно того, кто отныне будет владеть Новым Орлеаном.

Я отчетливо помню выражение ее лица, когда Ада наблюдала за прохождением танков по Канал-стрит. Она со стороны любовалась собственной триумфальной процессией, но мысленно находилась в головном танке. У победоносного римского полководца в одной с ним колеснице сидел раб, то и дело шептавший ему: «Помни, ты всего лишь простой смертный». Но если бы кто-нибудь напомнил Аде этот исторический факт, она бы лишь удивленно пожала плечами.

«Теперь Ада прошла весь путь, — думал я. — Круг замкнулся. Идти предстоит по уже пройденному. Что же ожидает ее дальше?..»

* * *

В клубе «Орлеан» снова был устроен прием. Я отправился туда во фраке, который не надевал уже несколько лет, с того дня, как Ада потерпела здесь сокрушительное фиаско.

Ада совершенно умышленно принимала гостей одна. В тот последний раз она была только первой леди, женой губернатора — в прошлом доморощенного исполнителя народных песен и окружного шерифа. Теперь она сама была волею божьей губернатором Луизианы, и ее танки только что штурмом взяли Новый Орлеан.

У входа гостей встречали пять чиновников различных рангов во фраках и белых галстуках и генерал-майор Роберт Янси в парадной генеральской форме с двумя блестящими звездами на погонах. Ада стояла в отдалении — величественная, словно королева.

На прием явились почти все, кто не мог покинуть город, привык пользоваться его удовольствиями, добывать здесь средства к существованию. Были, правда, исключения. Не пришла, например, миссис Анри де ля Пейр Наварра — уж она-то не опасалась за свои доходы, не страшилась репрессий и считала себя единственным влиятельным лицом в городе. Однако шесть семейств, хотя они и дорожили своими связями с ней, поскольку она была де ля Пейр, да к тому же Наварра, все же пришли, как и некоторые другие, и все они не скупились на знаки почтения, правда вынужденного и потому болезненного, как удары бича. Я увидел чету Рейли, чету Льюин, чету Фрассо, миссис Дороти Грант и многих других, чьи фамилии я запомнил еще по первому приему. Не пришли, но поминутно упоминались: доктор Смит, Блэр де Нэгри, полковник Бартлет и фон Паулюс.