Ад всегда сегодня - [6]

Ник Миллер не принадлежал к мужчинам, которым нравится пробивать стену лбом. Он с сожалением признался себе, что она занята, и не стал терять времени попусту.

Приглашение Джоанны на день рождения, которое оказалось для него милой неожиданностью, было очень кстати. Немного веселья, вкусная еда, несколько глотков чего-нибудь покрепче в приятной компании, может быть, легкий флирт — и домой, под одеяло, а если повезет, то не под свое. С актрисами бывает по-разному, но вдруг?

Джоанна Хартман жила на последнем этаже шикарного дома Дерем Керт, недалеко от квартиры Миллеров. Ник оставил свой зеленый «купер» у подъезда и поднял голову: окна на самом верху были распахнуты и ярко освещены, сверху доносилась спокойная музыка. Улыбаясь в предвкушении счастливого вечера, он вошел в лифт.

Открыла ему сама хозяйка: высокая очаровательная блондинка в черном бархатном брючном костюме, так похожая на своих загадочных героинь.

— Ник, дорогой, я уже подумала, что тебе не удастся вырваться, — заговорила она, словно ждала только его, с надеждой и радостью.

Он скинул фуражку и плащ и протянул их горничной.

— Я и в самом деле выбрался чудом. Последние две недели не было ни единого свободного вечера.

С бокалом в руке к ним подошел красавец с седеющими висками. Джоанна представила ему гостя:

— Познакомься, Фрэнк. Это Ник, полицейский детектив. Ты ведь знаком с его братом, Джеком Миллером, директором Северного телевидения? Ники, а это Фрэнк Марлоу, мой импресарио.

— Очень приятно, — оттаял Фрэнк. В его голосе был заметен легкий американский акцент. — Не далее как вчера мы обедали с вашим братом в Мидленде. Сейчас попытаюсь раздобыть вам пару глотков, должны же мы отметить приятное знакомство.

Когда Марлоу отправился на поиски виски, хозяйка, взяв Миллера под руку, ввела его в гостиную и направилась к пожилой даме с белоснежными волосами в платье из серебристой парчи, сидевшей в кресле в дальнем углу и спокойно наблюдавшей за остальными. «Тоже актриса, — узнал ее Миллер. — Ее лицо сотни раз мелькало в кино и на телевидении. Но никак не вспомнить, как же ее имя?»

Оказалось, что это Мэри Бересфорд, достопочтенная тетушка Джоанны. Миллер с трудом поборол искушение щелкнуть каблуками и, почтительно склонив голову, поцеловать поданную руку. Ему стало ясно, что он попал не на вечеринку, а на светский раут и все пойдет вовсе не так, как ему мечталось.

Ни одной из кокетливых куколок — статисток и начинающих «звездочек». Несомненно, гости принадлежали к высшим сферам, но, к сожалению, дамы были вовсе не молоды. Мужчины были в смокингах, женщины — в вечерних платьях. Спокойная музыка мягко и негромко лилась из колонок, несколько пар танцевали что-то вроде медленного вальса, а разговоры велись сдержанным полушепотом.

— Что там с Любовником Дождя, сержант Миллер? — резко спросила пожилая дама. Слово «сержант» прозвучало почти как «паршивец».

— А что? — вызывающе откликнулся Миллер.

— Вы намерены его, наконец, поймать? Слава Богу, чего-чего, а полицейских у нас хватает.

— Вы правы, миссис Бересфорд. Знаете, мы уже наловчились выписывать штрафы за превышение скорости, но, если надо ловить психопата, который под дождем убивает женщин, то тут нам еще учиться и учиться… Может, у вас?

— Почему вы столь невежливы? — осведомилась дама.

— О, это от недостатка воспитания.

Он обернулся и увидел, что к ним подошли Джоанна и Фрэнк.

— Видите ли, мадам, вся загвоздка в таких делах в том, что убийцей может оказаться любой. Ваш супруг, ваш брат, ваш, гм-м… приятель. — Он обвел рукой гостиную. — Любой из присутствующих.

Негодование и возмущение на ее лице больше не были игрой, ярость ее была неподдельной. Миллер не собирался сдаваться без боя.

— Хотя бы, например, мистер Марлоу. — Голос его зазвучал официально и многозначительно. — Не могли бы вы сообщить, чем занимались вчера между двадцатью и двадцатью одним часом? Мой долг предупредить вас, что ваши показания записываются и могут быть использованы против вас.

Мэри Бересфорд глухо вскрикнула, прижав руки к груди. Марлоу вздрогнул, несколько капель виски пролилось на ковер. Пластинка смолкла, и в наступившей тишине прозвучал веселый голос Джоанны.

— Лучше что-нибудь сыграй-ка нам, Ник, — она подтолкнула его к роялю и обернулась к Марлоу, который застыл с бокалами в руках, — разве он не прирожденный актер? Вылитый Ричард Бартон!

Миллер был просто взбешен, и не только из-за Мэри Бересфорд. Она была такой, как есть. Просто он уже по горло сыт злобными нападками на полицию, которые обнаруживал всякий раз, включая телевизор или разворачивая газету. Как же ему надоели язвительные упреки и обвинения в адрес полиции, которую обыватели привыкли считать медлительной и туповатой! Как же эти людишки не замечают, что после первого же убийства задействованы все полицейские, что «бобби» работают по четырнадцать часов в сутки, падая с ног от усталости. Как, черт побери, отыскать одного безумца среди семисот пятидесяти тысяч городских жителей? Мерзавца, который не значится в криминальной картотеке, убивает не с целью ограбления, не на сексуальной почве, а непонятно почему даже для экспертов-психиатров?