Ад да Винчи - [7]

— Вы кто? — спросила она вполне нормальным голосом.

— Я из собеса, — брякнула Маша, чувствуя себя последней скотиной.

Никак не отреагировав на Машину ложь, старуха откинулась на подушки и прикрыла глаза.

— Что произошло сегодня утром в Эрмитаже? — едва слышно спросила Маша.

Она сильно трусила. Нужно было вызывать старухе врача и срочно уносить ноги из квартиры. А то как бы соседи милицию не вызвали. А вдруг бабушка при смерти? Но какой-то чертик внутри Маши подсказывал, что сейчас ей повезет.

— Ужасно… — неожиданно проговорила старуха, не открывая глаз. — Что теперь будет? Неужели мадонна погибла?

— Какая мадонна? — не удержалась Маша. Которая?

— Мадонна Литта… Чудовище… Монстр.., старуха снова впала в беспамятство.

В коридоре Маша встретила женщину с хозяйственной сумкой, как видно, та вернулась из магазина.

— Вы что тут делаете? — вытаращила глаза женщина.

— Что ж это такое, вы бы хоть изредка соседку проведывали, — строго сказала Маша, — человеку плохо, а вы и в ус не дуете! «Скорую» вызывать нужно!

Женщина охнула и опрометью бросилась в комнату Веры Львовны.

В машине Маша подвела итоги. С картиной случилось что-то ужасное, иначе Вера Львовна не впала бы в такое состояние. Очевидно, у нее психологический шок. Случилось это именно с Мадонной Литта, это ее так аккуратно выносили охранники. Куда же ее понесли? Очевидно в лабораторию, к экспертам, чтобы исследовать там с помощью специальной аппаратуры.

Тут возможны два варианта: либо картину исследуют прямо в Эрмитаже, своими силами, либо повезут куда-нибудь. Но зоркие Машины глаза успели заметить, что возле картины была только охрана музея, а не милиция. Милиции вообще не было в обозримом пространстве. И эта упорная скрытность — «по техническим причинам». Не хотят выносить сор из избы, стараются справиться своими силами.

Стало быть, и экспертов возьмут своих.

Маша еще не успела додумать до конца эту мысль, а рука уже сама нажимала кнопки мобильного телефона. Вот она, записная книжка.

Не так давно, прошлой осенью, в Манеже проходила выставка работ российских реставраторов. И кто-то из их отдела ее освещал. Угу, Светка Воробьева, она еще жаловалась, что пришлось несколько дней толкаться в Манеже и вникать в специальные реставраторские проблемы. Зато репортаж получился у нее отличный, Маша даже сейчас почувствовала легкий укол профессиональной зависти.

Светка ответила быстро и продиктовала Маше три фамилии самых известных в городе реставраторов — Старыгин, Половцев и Вейсберг. Все трое числились в Эрмитаже.

Однако все равно пришлось ехать в отдел за «Желтыми страницами», потом Маша долго висела на телефоне, пытаясь найти нужных люд ей.

И наконец получила вполне исчерпывающие сведения, что Половцев Виктор Сергеевич находится в отпуске, Вейсберг Павел Фридрихович уже полгода в творческой командировке в Германии, в Дюссельдорфе, а Дмитрий Алексеевич Старыгин в принципе здесь, но подойти не может, потому что очень занят.

«Точно, это ему поручили разобраться с картиной», — сообразила Маша.

А потом ее закрутила текучка, и Старыгина она так и не поймала.

* * *

— Завтра заедешь за мной в половине девятого.

Плотный представительный мужчина захлопнул дверцу машины и шагнул к подъезду. Мотор «Мерседеса» тихо рыкнул, и машина скрылась за поворотом.

И в ту же секунду из глубокой тени возле подъезда показалась необыкновенно худая и высокая фигура.

Сердце бизнесмена тревожно забилось.

Неужели это именно то, чего он так боялся, в то же время легкомысленно думая, что уж с ним-то такое не произойдет? Неужели сейчас его убьют — по заказу конкурентов или просто из-за содержимого бумажника? Почему он не попросил шофера подождать, пока откроет дверь подъезда!

Рука сама потянулась к внутреннему карману, в котором лежал пистолет.

Но из темноты донесся холодный, безжизненный голос:

— Жизнь нашу создаем мы смертью других.

Бизнесмен вздрогнул и ответил:

— В мертвой вещи остается бессознательная жизнь.

Это было совсем не то, что он подумал. Впрочем, может быть, в глубине души он боялся этой встречи еще больше.

Он расстегнул манжет рубашки и закатал рукав, освободив запястье, на котором стала видна удивительная татуировка: маленькая ящерица с человеческими глазами, чудовище, уютно свернувшееся, как ребенок на руках матери.

И человек, вышедший из темноты, точно так же закатал рукав, обнажив точно такой же рисунок.

— Здравствуй, брат!

Двое людей соприкоснулись запястьями, так что чудовища на их коже на мгновение прижались друг к другу.

— Каждая часть хочет быть в своем целом!

Закончив этой ритуальной фразой церемонию, незнакомец понизил голос и проговорил:

— Мне нужен кров и новые документы.

— Нет проблем.

— Я не один.

Бизнесмен удивленно огляделся: никого больше поблизости не было. Тогда незнакомец вынул из-под полы темный сверток.

— Это именно то, что я думаю? — Во рту бизнесмена стало сухо и горько от волнения.

— Да, это Образ.

Луна вышла из-за облаков, на мгновение осветив лицо, узкое и худое, как профиль на стертой от времени старинной монете.

* * *

Рано утром Машу осенило. Нужно ехать к этому реставратору домой, причем как можно раньше, пока он не ушел на работу. Там, в служебном кабинете, он ей ничего не скажет, а если огорошить его дома… Из базы данных она знала уже, что Дмитрий Алексеевич Старыгин живет один. И это очень хорошо, им никто не помешает.