Абьюз - [14]

У меня чесался язык спросить о том, не сошла ли она с ума? Судя по одежде Снежанны и Ральфа Элленджайтов, они жили века два назад. Это как минимум?

А Синтии от силы я бы могла дать лет двадцать пять.

Но я не стала спрашивать, потому что, судя по всему, она собиралась продолжить свой рассказ.

– Я всегда думала, каким он был? – протянула Синтия, останавливаясь перед следующим портретом. – Мой отец, – фраза прозвучала как-то двояко.

Не понятно, то ли она заканчивала фразу, то ли представляла мне молодого человека на портрете.

Откровенно говоря, того, перед кем мы сейчас стояли, представить чьим-то отцом было сложно. Даже если половина из того, что было отображено – правда, этот безвременно почивший Ральф III должен был быть интересной личностью. Квинтэссенцией всех наших семейных тайных пороков и выставляемых на показ достоинств.

Последних, откровенно говоря, было немного. Красота – раз; невероятная живучесть – два. Что там далее по списку?

– Ты находишь его красивым? – спросила Синтия. – Говорят, в жизни он был ещё интересней.

Она всерьёз?! Да какая разница, насколько хорош или плох тот, от кого давно и костей-то не осталось?

– Почему вы считаете, что этот человек мог быть вашим отцом? – осторожно, словно боясь вызвать новый приступ сумасшествия, спросила я.

– Потому, что так оно и есть. Понимаю, звучит бредово, но зато правда. – улыбка сошла с её лица. – Я долго живу на свете. Слишком долго. Может быть дольше, чем самой хотелось бы. Иди сюда, я покажу тебе ещё один портрет.

Этот портрет был большим. На нём в полный рост изображались трое молодых людей, приблизительно моего возраста: двое парней и девушка, все одетые по моде давно ушедших веков.

Двоих из изображённых я знала. Такого прямого сходства в жизни не случается! Передо мной действительно были Синтия и Альберт.

Третий, черноволосый, тонколицый, надменный, очень неприятный тип был мне незнаком, но речь не об этом. Я могла бы отрицать увиденное или подыскивать ему рациональное объяснение: портрет – подделка; фамильное сходство (ага! У двоих сразу?), но, откровенно говоря, я не видела смысла отрицать очевидное. Эти двое действительно пришли к нам из бездны веков. Этим, пожалуй, легко объяснялась та необычность поведения у Альберта, которая сразу же бросалась в глаза, с первой встречи.

– Что дальше-то? Это – ты, это – твой брат Альберт; это твоя мать, с которой ты не ладила, а это твой папенька… все яркие, красивые. Но мне, если честно, плевать на все скелеты во всех шкафах Кристалл-Холла.

Меня всегда напрягает, когда на меня смотрят с насмешкой. А Синтия делала именно это – смотрела с таким сарказмом, как будто знала обо мне что-то, мне самой неизвестное.

Так быть не могло.

Или – могло?..

– Видишь третьего между нами? – спросила она меня.

– Парня с капризным и надменным лицом? Конечно, вижу. Не слепая.

– Он был третьим нашим братом. Мы считали его кузеном, но оказалось, что наше родство оказалось много ближе.

Ну и зачем мне эта информация? Если она хотела меня этим шокировать?.. Впрочем, едва ли. Синтия слишком близка с нашей семьёй. Папеньку знает давно, так что прекрасно понимает – инцестом меня не смутить.

– Я хочу вернуть его к жизни.

Вот тут я зависла, словно компьютерная программа, давшая сбой.

Я многое в жизни видела, многое слышала. Ни шизофренией, ни насилием любого рода, ни всеми оттенками сексуальных извращений меня не проймёшь. Но госпожу Элленджайт не даром зовут странной и опасной женщиной. Она меня достала! Потому что стоять ночью в огромной сверкающим склепе и слушать бред о том, что мы воскресим мертвеца, из которого и приличного зомби не получится…

– Вы говорите об этом так, словно это возможно?

– Возможно. Я это уже делала раньше.

– Прекрасно. Значит, сделаете во второй раз. Я тут зачем?

– Я же уже говорила – мне нужна помощь. Я не справлюсь одна! – раздражённо отбросила она волосы с лица.

Вот дьявольщина! Ну с этим как бороться? Она же сумасшедшая!

– Ладно! Хорошо. Допустим, ты права, и такое возможно. Что конкретно, по-твоему, я должна сделать?

– Я поделюсь с тобой силой. И вдвоём мы вернём его дух в останки, а дальше кровавое жертвоприношение сделает своё дело.

Я убивала людей. И не раз. Не горжусь этим ни капли, просто смерть в нашем доме частый гость. Однако крови невинных на мне нет. Все, кого я убивала были сильнее, старше, порочнее меня. Это были мужчины, чёрт возьми! И… и всё равно, как не разыгрывала я равнодушие, в глубине души, ночами мне бывало тошно до чёртиков.

А эта тварь с видом фарфоровой куклы говорит о жертвоприношении как о чём-то обыденном? Самым разумным было бы прикончить её саму. Мы вдвоём и… и это нереально. Я не смогу поднять на неё руку, потому что…

Потому что я её боюсь. Я осознала это с удивлением.

До сих пор я боялась только отца. Мой страх был конкретен и понятен. Но что пугает меня в Синтии Элленджайт, я понять не могла. Это был страх перед ночью, призраками, перед смертью. Тот самый глубинный страх, что сидит в подкорке каждого из нас.

– А если я откажусь принимать твою силу, что бы это не значило? Не стану тебе помогать, что тогда?

Синтия посмотрела на меня очень внимательно. К моему удивлению, ни раздражения, ни злости в его взгляде не отражалось.