Абсолютные друзья - [132]

* * *

Манди все еще цепляется за подоконник окровавленными руками, но, к сожалению, на чердаке он уже не один. Два «водолаза» или «астронавта» стоят за его спиной, выпуская очередь за очередью через раскрытое окно в затемненные соседские дома, так же хладнокровно, как в стрелковом тире Эдинбурга. Оружия у них много, они стремятся как можно быстрее отстрелять все патроны. Как только в одном автомате патроны заканчиваются, отбрасывают его, хватают другой и тут же жмут на спусковой крючок.

К первым двум уже присоединился третий, высокий, в таком же «космическом» костюме, который, однако, не может скрыть его вальяжную бостонскую походку. Он пятится от Манди, словно боится его, засовывает пистолет за пояс. Но не думайте, что сей жест означает готовность к переговорам с раненым человеком, стоящим на коленях у подоконника. Просто этому вальяжному антитеррористу в маске потребовалось оружие более крупного калибра, как выясняется, винтовка с таким большущим прицелом, что не служивший в армии и привалившийся спиной к подоконнику человек, в которого целятся, в данном конкретном случае Манди, может и не знать, из какой дыры вылетит пуля. Но это совершенно не волнует стрелка, потому что, отойдя как можно дальше, насколько позволяет помещение, от Манди, то есть вжавшись спиной в стену, он поднимает винтовку к плечу и не спеша, одну за другой, всаживает в Манди три пули крупного калибра, первую в лоб, вторую и третью – в верхнюю половину тела, одну в живот, вторую в сердце, хотя никакой необходимости в двух последних выстрелах нет.

Но стреляет он лишь после того, как Манди, набрав полную грудь воздуха, успевает крикнуть: «Держись, все нормально, я иду!» – своему мертвому другу, лежащему на мостовой.

Глава 15

«Гейдельбергский штурм», такое название получило это событие в средствах массовой информации, вызвал шок при дворах Старой Европы и в Вашингтоне и дал ясный и понятный сигнал всем критикам американской политики консервативного демократического империализма.

Пять полных дней прессу и телевидение заставили хранить молчание. Нет, заголовки были, и сенсационные, но новости совершенно отсутствовали, по той простой причине, что секретные службы напрочь перекрыли все подходы к месту происшествия.

Был оцеплен целый городской район, а его недоумевающих жителей переселили в специально подготовленные хостелы, где и держали во время операции.

Ни фотографов, ни газетчиков, ни телевизионщиков к взятому штурмом зданию не подпускали на пушечный выстрел до тех пор, пока компетентные органы не собрали все материалы, которые могли представлять для них интерес.

Когда вертолет телевизионной компании попытался пролететь над оцепленной территорией, в воздух поднялись два американских военных вертолета, отогнали телевизионщиков в сторону, а после посадки пилота арестовали. На свои жалобы журналисты получили ответ, что такие же ограничения на передачу информации действуют и в Ираке. «И то, что хорошо с террористами в Ираке, годится и для террористов в Гейдельберге», – заявил высокий чин в американском оборонном ведомстве, на условиях анонимности.

Участие в операции подразделений американского спецназа не отрицалось, а восхвалялось, пусть это и вызвало некоторое раздражение среди более либеральных немецких конституционалистов. Журналистам, однако, прямо указали, что Соединенные Штаты оставили за собой право «выслеживать своих врагов в любое время и в любом месте, как с помощью друзей и союзников, так и без оной».

В подтверждение этой позиции официальные немецкие лица могли лишь рассуждать об «игнорировании искусственных национальных барьеров во имя более важных интересов общей борьбы». Под общей борьбой подразумевалась война с терроризмом.

Один немецкий комментатор-скептик, говоря об участии в операции немецких спецслужб, назвал их «припозднившимися в присоединении к коалиции».

К тому времени, когда школьное здание открыли для прессы, в нем, конечно, успели прибраться, но и оставшегося хватило для множества фотографий. Из террористического гнезда по пустующим окружающим домам выпустили двести семь пуль. Отсутствие убитых и раненых среди сотрудников секретных служб посчитали вмешательством провидения. Комментатор «Фокс ньюс» усмотрел в этом руку господа.

– На этот раз нам повезло, – заявил все тот же высокий чин в Министерстве обороны в Вашингтоне, который не хотел упоминания в прессе своей фамилии. – Мы пришли, сделали все, что должны, и вышли оттуда без единой царапины. К сожалению, всегда будет следующий раз. Так что никто особо не радуется и не машет крыльями.

В дополнение к пулевым отметинам на стенах и разбитым окнам фотографы получили возможность запечатлеть пятна крови на мостовой, то ли пропущенные дворниками, то ли специально оставленные для прессы. По их местоположению не составляло труда восстановить последний момент жизни террориста А, бывшего сочувствующего Баадера и Майнхоф, мужчины средних лет, известного как Саша, сына уважаемого лютеранского пастора.

Саша, как сообщили неназванные источники в американском разведывательном сообществе, во время «холодной войны» работал в восточногерманской разведке и, помимо шпионской деятельности, занимался подготовкой арабских террористических групп.