Абсолютное соло - [9]
У меня нет рации, я совершенно сознательно хочу подняться без всякого контакта с внешним миром. Не говоря о том, что Нина не сможет мне чем-либо помочь, попади я в беду, я сам не хочу подвергать опасности ее жизнь из-за меня. Я добровольно иду на риск, и только в том случае, если нет никакой связи с другими людьми, никакой подстраховки, даже психологической, восхождение можно назвать по-настоящему одиночным…
За последние недели выпало чудовищное количество снега, но благодаря теплым дням и двум морозным ночам он осел и уплотнился. Фирн так тверд, что подошвы моих ботинок оставляют на нем лишь еле заметные отпечатки.
Почти пробежав около двухсот метров, постепенно сбавляю темп. Начинаю считать шаги. Сделав пятьдесят – останавливаюсь и передыхаю. Очень помогают лыжные палки – они играют роль второй пары ног.
Подножия Северного седла достигаю почти без труда. Погода прекрасная – ни одной тучи, солнце припекает, но воздух прохладен, дышать легко. Тянет – ох как тянет! – идти дальше, взобраться на седловину… Нет. Здесь самое удобное место, чтобы оставить рюкзак, а завтра утром… Да, завтра… До завтра.
Ставлю рюкзак в неглубокую ледовую нишу. Фиксирую его титановым, моей конструкции, ледорубом, сверху на ледоруб вешаю кошки…
– Я потрясена! Ты так быстро поднимался! – встречает меня Нина. – Я видела весь твой путь в бинокль. За каких-нибудь два часа!.. – И еще много-много восторженных слов.
Киваю, но почти не слышу ее. Если сейчас я начну отвечать, общаться, то наверняка сорвусь и нагрублю или, что хуже, расслаблюсь. Дойти до Северного седла – пустяк. Вот дальше… Я пью воду и забираюсь в спальный мешок.
Весь остаток дня, всю ночь я чувствую, что готов вскочить в любую секунду. Вскочить и пойти. Даже во сне я с трудом заставляю себя лежать спокойно. Я весь в нетерпении и ожидании утра, весь в наблюдении за тем, что происходит снаружи палатки.
Сквозь сон определяю, что воздух слишком теплый, почти парной. Где-то неподалеку слышатся скрипы и потрескивания, иногда – ухающие стоны оседающего снега, шелест мелких обвалов. Черт, фирн наверняка ослабнет!.. Но беспокойство не может поколебать уверенности – вот-вот я поднимусь, оденусь и совершу великий бросок… Скорей бы рассвет…
На последней перед моим отлетом в Гималаи пресс-конференции какой-то бесноватый со сбившимся набок оранжевым галстуком обрушился на меня с тирадой; его даже никто не посмел перебить или попытаться остановить, так яростно он говорил:
«Вершина была покорена в пятьдесят третьем году. С тех пор сотни людей туда лезут и лезут, многие гибнут. У тех счастливчиков, что достигли, впечатления одни и те же: воздух разрежен до предела, дышать нечем, собачий холод, полная истощенность и тэ дэ и тэ пэ… Три года назад вы первым покорили Вершину без кислородного аппарата, а теперь готовитесь взойти на нее в одиночку, в самое опасное время года. Да, вы рискуете, но в чем для цивилизации реальный прок от вашего риска? Что дают ваши рекорды? Наоми Уэмура заявил, что зимнее восхождение – самое суровое испытание мужества. Но какой смысл в этаком мужестве? Оно не созидательно, оно фактически бессмысленно для общества. Даже в футболе больше смысла… Допустим – допустим! – и вы, и японец реализуете свои замыслы. А дальше? Будут пытаться восходить ночью и без фонарика? Или не прямо вверх, а по спирали, вокруг горы? Да? Можно и в кандалах, босиком, с завязанными глазами. Варианты здесь бесконечны… Не больший ли героизм проявлять свое мужество как-то иначе? Например, в простейшем и одновременно сложнейшем и драгоценнейшем виде – как гражданская отвага. А? Наше человеческое общество еще слишком несовершенно, чтобы посвящать свою жизнь рискованным играм и тем более – заражать этими играми других, отвлекать их от действительно полезных занятий!»
Тогда, на пресс-конференции, я сказал этому господину со сползшим галстуком нечто безобидное, почти извиняющееся: мне, мол, просто нравится лазать по горам, это мое частное дело, мое увлечение, и внимание общества я привлекаю не специально, оно само желает следить и знать обо всех подробностях моих планов… Но сейчас, в неглубоком и лихорадочном сне, когда все мое тело подрагивает от нетерпения ринуться на штурм Вершины, когда во мне, кажется, столько энергии, что я способен осветить небоскреб, я знаю, что и как ответить тому негодующему господину… Нет, гражданину.
Представляю: сейчас он лежит, постанывая, на своей продавленной, скрипучей тахте в душной спальне; рядом, но под другим одеялом, его супруга, которая скоро встанет и начнет инстинктивно готовить завтрак, а гражданин, кряхтя, охая, растирая ладонью ноющий позвоночник, достанет из почтового ящика утреннюю газету и долго будет ее изучать, негодуя на каждую новость, изливая супруге свои мысли о лучшем устройстве мира… Вечером, после работы в какой-нибудь из бессчетных и бесполезных контор, он устроится в кабачке поближе к дому, закажет кусок запеченного мяса и большую кружку пива и завяжет ежевечерний разговор с приятелями о созидании, долге, смысле, общечеловеческой пользе…
Я чувствую особенно резкий толчок изнутри себя. Распахиваю глаза, смотрю на фосфоресцирующий циферблат часов. Почти пять. Выбираюсь из теплого, почти родного мешка. Несколько секунд бессмысленно просто смотрю на белеющее пятно рядом с моей левой рукой. Это лицо Нины… Как она уютно, размеренно дышит во сне… Вдруг вспомнилось, с какой радостью, словно щенок, она бросалась в озерцо у Ронгбукского монастыря, долго плескалась, тщательно мылась в холодной воде. Хм, все расстраивалась, что шампунь плохо очищает волосы…
«Елтышевы» – семейный эпос Романа Сенчина. Страшный и абсолютно реальный мир, в который попадает семья Елтышевых, – это мир современной российской деревни. Нет, не той деревни, куда принято ездить на уик-энд из больших мегаполисов – пожарить шашлыки и попеть под караоке. А самой настоящей деревни, древней, как сама Россия: без дорог, без лекарств, без удобств и средств к существованию. Деревни, где лишний рот страшнее болезни и за вязанку дров зимой можно поплатиться жизнью. Люди очень быстро теряют человеческий облик, когда сталкиваются с необходимостью выживать.
Роман Сенчин – прозаик, автор романов «Елтышевы», «Зона затопления», сборников короткой прозы и публицистики. Лауреат премий «Большая книга», «Ясная Поляна», финалист «Русского Букера» и «Национального бестселлера». Главный герой нового романа «Дождь в Париже» Андрей Топкин, оказавшись в Париже, городе, который, как ему кажется, может вырвать его из полосы неудач и личных потрясений, почти не выходит из отеля и предается рефлексии, прокручивая в памяти свою жизнь. Юность в девяностые, первая любовь и вообще – всё впервые – в столице Тувы, Кызыле.
В новой книге Романа Сенчина две повести – «У моря» и «Русская зима». Обе почти неприкрыто автобиографичны. Герой Сенчина – всегда человек рефлексии, человек-самоанализ, будь он мужчиной или женщиной (в центре повести «Русская зима» – девушка, популярный драматург). Как добиться покоя, счастья и «правильности», живя в дисбалансе между мучительным бытом и сомневающейся душой? Проза Сенчина продолжает традицию русской классики: думать, вспоминать, беспокоиться и любить. «Повести объединяет попытка героев изменить свою жизнь, убежать от прошлого.
Серия «Перемены к лучшему» — это сборники реальных позитивных историй из жизни современных писателей. Забыть свою первую любовь невозможно. Была ли она счастливой или несчастной, разделенной или обреченной на непонимание, это чувство навсегда останется в сердце каждого человека, так или иначе повлияв на всю его дальнейшую жизнь. Рассказы из этого сборника совершенно разные — романтичные, грустные, смешные, откровенные… они не оставят равнодушным никого.
Роман Сенчин – прозаик, автор романов «Елтышевы», «Зона затопления», «Информация», многих сборников короткой прозы. Лауреат премий «Большая книга», «Ясная Поляна», финалист премий «Русский Букер», «Национальный бестселлер». Слом, сбой в «системе жизни» случается в каждой истории, вошедшей в новую книгу Романа Сенчина. Остросоциальный роман «Елтышевы» о распаде семьи признан одним из самых важных высказываний в прозе последнего десятилетия. В повестях и рассказах цикла «Срыв» жизнь героев делится на до и после, реальность предлагает пройти испытания, которые обнажат темные стороны человеческой души и заставят взглянуть по-другому на мир и на себя.
В новом сборнике известный писатель-реалист Роман Сенчин открывается с неожиданной стороны – в книгу включены несколько сюрреалистических рассказов, герои которых путешествуют по времени, перевоплощаются в исторических личностей, проваливаются в собственные фантазии. В остальном же все привычно – Оля ждет из тюрьмы мужа Сережу и беременеет от Вити, писатель Гущин везет благотворительную помощь голодающему Донбассу, талантливый музыкант обреченно спивается, а у Зои Сергеевны из палисадника воруют елку.
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».
Сначала мы живем. Затем мы умираем. А что потом, неужели все по новой? А что, если у нас не одна попытка прожить жизнь, а десять тысяч? Десять тысяч попыток, чтобы понять, как же на самом деле жить правильно, постичь мудрость и стать совершенством. У Майло уже было 9995 шансов, и осталось всего пять, чтобы заслужить свое место в бесконечности вселенной. Но все, чего хочет Майло, – навсегда упасть в объятия Смерти (соблазнительной и длинноволосой). Или Сюзи, как он ее называет. Представляете, Смерть является причиной для жизни? И у Майло получится добиться своего, если он разгадает великую космическую головоломку.