Абсолютное правило - [21]

У меня вдруг возникла едва уловимая мысль. А что, если…

— И вы все так и живете? У вас нет старших? Допустим, которые общаются с Создателями и вдохновляют остальных? Или военных командиров?

— Есть жрецы, — ответил Василий. Если бы он знал, как мне вдруг захотелось услышать от него что-то подобное. — Через них мы получаем советы. Только не от самого Создателя — он безразличен к нашим просьбам, его дело наблюдать, — а от приближенных его.

Я резко встал:

— Мне надо покурить! Если я выскочу на улицу буквально на пять минут, ничего не случится?

Вероника не ответила. Она даже глаз не подняла. Ну и хорошо, а то наверняка заметила бы, как у меня вдруг задрожали пальцы. Василий пожал плечами:

— Мне кажется, тебе должно быть все равно. Даже если ты убежишь, нам будет только легче.

— Ты прав, — пробормотал я, думая совершенно о другом. Ведь есть же надежда! Есть! И я все-таки смогу ухватить ее за хвост. — Ну, если никто из вас не возражает…

Я развернулся и торопливым шагом покинул Васин дом. Почти пробежал мимо будки, напрочь забыв о Бобе. Миновал калитку и приблизился к «Ландроверу».

Закрывала его Вероника или нет? От этого сейчас зависело многое. Я дотронулся до прохладной ручки и слегка надавил на плоскую кнопку. Она поддалась, и дверца легко отошла в сторону.

Невероятно! Впервые за эти бесконечные часы я ощутил прилив радости. Хоть что-то наконец стало получаться!

Я быстро нагнулся, пошарил руками в темноте зад них сидений и вытащил на свет ее дорогую игрушку.

Лазерный транстерминатор. Великолепная вещь, во только… удастся ли мне справиться с ним? Времени почти нет. Если из ближайших кустов не появится куч новых оборотней, то из дома может выскочить Вероника. Непроизвольно я посмотрел на дом. А окна? Они ведь могут спокойно увидеть меня в окне! И вновь холод неприятного страха пробежал у меня по спине. Как я мог быть таким невнимательным! Олух!

Но делать нечего. Недолго думая, я перехватил транстерминатор поперек, второй рукой нащупал курок почти рысцой направился обратно в дом.

Но, в конце концов, у меня осталось не больше двадцати минут.

— Хороший пес— Боб высунул из будки свою мор и мрачным взглядом проводил меня до калитки. Наверное, никак не может понять, что это я здесь разбегался в такую рань.

Из окна они меня не видели. Я вошел тихо и на секунду приостановился. Вероника сидела ко мне спиной, откинувшись в кресле и как-то странно склонив голову. Может, плакала? У нее действительно чересчур мягкое сердце для такой Игры. Нельзя ведь жалеть всех и каждого.

Даже обычный мир жесток, а тот, в котором живут они, еще хуже.

Вася тоже не смотрел на меня. Он сидел за компьютером и что-то быстро набирал. На экране за его головой мелькали все те же зеленые цифры на черном фоне. Множество цифр появлялись и исчезали, кружились в непонятном танце, производя какие-то операции и расчеты. Мне этого не понять. Никогда, наверное. Да и не это сейчас мне было нужно. Я хотел жить, и сейчас мне казалось, что я сделаю все, чтобы не умереть, чтобы не стать восемнадцатой жертвой дурацкой игры богов.

А почему, интересно, за целых пять веков всего восемнадцать смертных вмешивались в правила? Почему так мало? Не надо сейчас задумываться об этом, одернул я себя, нужно думать о другом.

— Вероника, — сказал я тихо.

Она вскинула голову и полуобернулась в кресле. Бедная девушка, она действительно плакала.

— Я не могу выбирать из того, что вы мне предлагаете, — произнес я, вскидывая транстерминатор на плечо. Будем надеяться, что он все еще заряжен. — Я подумал и решил, что правильней всего будет, если я все же немного посопротивляюсь вашим Исправителям.

— Ты не сможешь, Виталька, — сказал, не оборачиваясь, Василий. Пальцы его продолжали так же быстро летать по клавишам. — У тебя воли не хватит. Ты же вор. У тебя в подсознании лежит страх перед тем, что тебя когда-нибудь поймают! А теперь за тобой не менты охотятся!

— Знаешь, Вася, ты меня уже достал со своими угрозами. Мне кажется, что вы сами сильнее боитесь этих оборотней, чем друг друга.

— Правильно. Потому что они страшнее. Во много раз, чем ты можешь себе представить. Камеры пыток во Франции и наши гребаные подвалы на Лубянке в тридцать седьмом — ничто по сравнению с тем, что могут сделать Инквизиторы.

Я смотрел на Веронику. Она не шевелилась, но в глазах ее явно читалось только одно. Я почему-то сразу понял, что она знает — транстерминатор заряжен. А я не шучу. Я нахожусь на грани, балансирую над пропастью, стою лишь кончиками пальцев на тонкой проволоке, которая уже глубоко врезалась в кожу и вот-вот порвется, увлекая меня за собой в глубину безумия.

— Знаешь, Вася, я понял, почему вы воюете. Вас заставили. Пригрозили пытками и вечным пребыванием в Аду, или как он там у вас называется. А вы испугались как дети, которым папа угрожает ремнем. Вы ведь даже не подумали, что обрекаете себя на вечный страх. Страх нарушить правила… А еще знаете что? Вы ведь боитесь самой смерти! Я прав? За четыреста лет вы просто-напросто потеряли ту частичку души, которая не дает людям сходить с ума при мысли о том, что они умрут. Вы хотите просто жить вечно. И не представляете даже, что можете когда-то умереть. И это тоже заставляет вас сражаться друг с другом, как и тень Инквизиторов ваших! Черт, да вы просто кучка идиотов!