Абсолютно не здесь [Absolutely Elsewhere] - [5]

— Мистер Пэйн, — вступил лорд Питер, — скажите мне одну вещь. Когда вы услышали шум в столовой, кричащую повариху и так далее, почему вы не вошли сразу, чтобы узнать, что случилось?

— Почему? — парировал мистер Пэйн. — Потому что я не слышал ничего подобного, именно поэтому. Впервые я узнал обо всём этом, когда увидел дворецкого в дверном проеме, размахивающего окровавленными руками и невнятно что-то лепечущего.

— Ага! — сказал Уимзи. — Мне так и показалось, что это хорошая, прочная дверь. Давайте попросим леди войти и немного покричать для нас при открытом окне в столовой?

Инспектор удалился, чтобы выполнить поручение, в то время как остальная часть компании с тревогой ожидала, чтобы сосчитать крики. Однако ничего не происходило до тех пор, пока Хенли не просунул голову и не спросил, ну как?

— Ничего, — сказал Паркер.

— Хорошо построенный дом, — сказал Уимзи. — Я полагаю, что любой звук, проникший через окно, будет заглушён оранжереей. Ну, мистер Пэйн, если вы не слышали криков, то не удивительно, что не слышали и убийцу. Это все ваши свидетели, Чарльз? Потому что я должен возвратиться в Лондон, чтобы поговорить с одним человеком по поводу своей собаки. Но я оставляю вас с моим благословением и двумя предложениями. Первое состоит в том, чтобы поискать автомобиль, который был припаркован в четверти мили от этого дома вчера вечером, между 7:30 и 8:15; второе, вы все должны приехать и сидеть в столовой сегодня вечером — двери и окна должны быть закрыты — и следить за французскими окнами. Я позвоню мистеру Паркеру приблизительно в восемь. О, и не могли бы вы  дать мне ключ от двери в оранжерею? У меня есть на этот счёт кое-какая теория.

Старший инспектор передал ключ, и его светлость отбыл.

Компания, собравшаяся в столовой, была не в настроении для беседы. Фактически все разговоры велись представителями полиции, которые непринуждённо обменивались воспоминаниями о рыбалке, в то время как мистер Пэйн смотрел с негодованием, два Гримболда курили одну сигарету за другой, а повариха и дворецкий с трудом удерживали равновесие на кончиках стульев. Раздавшийся звонок стал большим облегчением.

Паркер, вставая, чтобы подойти к телефону, взглянул на свои часы. «Семь пятьдесят семь, — заметил он и увидел, как дворецкий поднёс платок к дергающимся губам. — Внимательно следите за окнами». Он вышел в холл.

— Алло! —сказал он.

— Это старший инспектор Паркер? — спросил голос, который он хорошо знал. — Это слуга лорда Уимзи, говорю из квартиры его светлости в Лондоне. Пожалуйста не вешайте трубку. Его светлость будет с вами говорить.

Паркер услышал, как трубку положили а затем взяли снова. И тогда раздался голос Уимзи:

— Привет, старина? Вы уже нашли тот автомобиль?

— Мы слышали об автомобиле, — осторожно ответил старший инспектор, — который стоял у придорожной закусочной на Грейт Норт-Роуд, приблизительно в пяти минутах ходьбы от дома.

— С номером ABJ 28?

— Да. Как ты узнал?

— Я подумал, что это мог быть он. Его наняли в лондонском гараже вчера днем в пять часов и возвратили как раз перед десятью. Вы проследили за передвижения миссис Винтер?

— Да, полагаю, что так. Она сошла на берег с парохода из Кале этим вечером. Очевидно с ней всё о-кей.

— Я так и думал. Теперь, слушай. Знаешь ли, что дела Харкурта Гримболда не совсем в порядке? В прошлом июле у него почти случился кризис, но кто-то пришёл ему на выручку, возможно дядя, как ты думаешь? Все довольно подозрительно, говорит мой осведомитель. И мне сказали, очень конфиденциально, что он жестоко пострадал на катастрофе Биггарса-Уитлоу. Но, конечно же, у него не будет никаких проблем с деньгами теперь, после завещания дяди. Но я предполагаю, что июльское дело стало приговором для дядюшки Уильяма. Я полагаю…

Он был прерван небольшим музыкальным позвякиванием, сопровождаемым восемью звонкими ударами колокольчика.

— Слышишь? Узнаёшь? Это — большие французские часы в моей гостиной… что? Хорошо, коммутатор, дайте ещё три минуты. Теперь Бантер хочет тебе что-то сказать.

В трубке затрещало, а затем донёсся учтивый голос слуги.

— Его светлость сказал, чтобы я попросил вас, сэр, повесить трубку и немедленно пройти прямо в столовую.

Паркер повиновался. Когда он вошел в комнату, то увидел, как шесть человек, сидя, как он их оставил, в виде выжидательного полукруга, напряжённо всматриваются во французские окна. Затем дверь библиотеки бесшумно открылась, и вошел лорд Уимзи.

— О, Господи! — непроизвольно воскликнул Паркер. — Как ты здесь очутился? — Шесть голов резко повернулись.

— На гребнях световых волн, — сказал Уимзи, приглаживая волосы. — Я пролетел восемьдесят миль со скоростью 186 000 миль в секунду, чтобы оказаться среди вас.

— Всё дело действительно было довольно очевидным, — сказал Уимзи, когда Харкурт Гримболд (который отчаянно сопротивлялся) и его брат Невилл (который совершенно сник, и его пришлось привести в чувство с помощью бренди) были взяты под стражу. — Это должны были быть эти двое: они были уж слишком в другом месте, почти абсолютно в другом месте. Убийство могло быть совершено только между 7:57 и 8:06, и должна была быть причина для такого длительного телефонного разговора о том, что Харкурт мог бы распрекрасно сообщить  по приезде. А убийца должен был быть в библиотеке до 7:57, или же его увидели бы в холле — конечно, если только Гримболд не впустил его через французское окно, что кажется невероятным.