Аборигены галактики - [12]

Выбранная стратегия оказалась верной, и даже исключения, такие как Тестурия, подтверждали правила. Разумеется, не все на Земле эту стратегию поддерживали. «Голуби» сокрушались о миллионах жертв, которым суждено погибнуть, пока цивилизация «своим умом» построит общество всеобщего благоденствия. О «выброшенных на свалку истории» столетиях поиска верного пути. «Ястребы» пугали непредвиденными осложнениями и ошибками, грозящими в результате неконтролируемого наплыва беженцев на планету. Но и «голубей», и «ястребов» было ничтожное меньшинство. Потому что уже к началу двадцать шестого века никто не воспринимал цефеян, вогуров или альдебаранцев, окончивших земной интернат, «чужими», «нелюдями». И уж тем более пятнадцатимиллиардному человечеству ничего не стоило переварить полмиллиона мигрантов. Тимур Коршунов, старший инспектор Карантинного Комитета Контакт-Центра, год назад возглавивший вновь созданный евразийский сектор его ракшасского отдела, стратегию Совета Земной Федерации поддерживал полностью. Даже несмотря на Ракшас, к которому он теперь имел самое непосредственное отношение.

…Корпуса интерната возникли посреди заснеженного леса, как всегда, внезапно. Ни одна дорога не вела сюда от города. Неудивительно – вот уж лет двести, как на Земле не существует наземного транспорта, телепорт-каналы заменили сначала пассажирские, а затем и грузовые перевозки. Правда, если внимательно присмотреться, в лесу можно разглядеть накатанные снегоходами лыжни. Но это лишь спортивные и прогулочные трассы, закольцованные вокруг интерната.

На пульте субэл-пилота вспыхнула вопросительная надпись: «Желаете осуществить посадку в ручном или автоматическом режиме?» Тимур посмотрел на восседавшую в пилотском кресле сестру:

– И как?

– Разумеется! – Римка коснулась пальцем ответа «Ручной» и, взявшись за штурвал, повела машину к раскрывшемуся навстречу им лепестками куполу аэродрома.

Сестра все проделала безукоризненно. Тимур только вздохнул с завистью, – в свои тринадцать он только-только осваивал автограв, сесть за штурвал мощного патрульного глифа мог только мечтать. Да, сестра превосходила его во всем. Римма Альбертовна еще покажет, где раки зимуют. Интересно, на каком поприще?

Будто услышав этот невысказанный вопрос, Римка заявила:

– Я тебе не говорила… и папке с мамой тоже не говорила… В общем, я определилась со специализацией.

Тимур хмыкнул:

– Не спеши, у тебя еще целый семестр в запасе.

– Нет, я уже знаю. Решение окончательное и обжалованию не подлежит. Можешь передать родителям, но лучше я им сама скажу, по видеокомму.

– Ага, так, значит. А почему лично не сказала? – Сестра промолчала, потому он задал другой вопрос: – Так кем же ты собираешься стать?

– Трансгенетиком.

– Решила тоже попытаться нас с ракшасами скрестить? – понимающе кивнул Тимур.

– Нет, с ракшасами Ленка и Кийра и без меня справятся. С индейцами.

– С кем?!

Он хотел уточнить, не ослышался ли. Не успел. Глиф мягко опустился на выделенную площадку, и Римка, откинув свою половинку колпака кабины, выпрыгнула наружу. Лепестки купола вернулись на место, на аэродроме климат-установки поддерживали комфортную температуру, так что распаковывать теплую синтоновую курточку не понадобилось.

Тимур тоже выбрался из машины вслед за сестрой, достал сумки из багажного отделения, огляделся. К ним уже спешила воспитательница – симпатичная стройная девушка в бежевом брючном костюме из мягкой замши. Темные волосы ее ниспадали на плечи, колыхались волной при каждом шаге. Полные, красиво очерченные губы улыбались, и светло-карие, почти желтые глаза тоже лучились улыбкой. А когда она подошла ближе, Коршунов оценил и ее рост. Воспитательница возвышалась над сестрой на целую голову, а значит, была выше и его самого.

– Римма, привет! Девочки тебя заждались, скучают. Я тоже.

Незнакомка быстро взглянула на Тимура. Словно подчиняясь этому взгляду, Римка обернулась, принялась знакомить:

– Это Тимур, мой брат.

– Наслышана, наслышана. Вы – самый главный по нашим братьям с Ракшаса?

Девушка протянула руку, и Тимур, поспешно опустив сумку на пол, пожал ее. Рука у девушки была нежная, теплая. Очень уютная.

– Я далеко не самый главный, – скромно поправил он.

– Главный присматривающий, – уточнила девушка. И лукаво улыбнулась.

На это возразить было нечего, потому Коршунов промолчал. А воспитательница, – Тимур вдруг сообразил, что она почему-то не представилась, – обняла сестру за плечи, легонько подтолкнула к двери прозрачного тоннеля, ведущего к жилому корпусу. Сказала:

– Приятно было познакомиться. Надеюсь, мы еще увидимся, друг Тимур.

Это была вежливая форма прощания, потому Коршунов поспешно завертел головой, выискивая субэл-носильщика, чтобы взгромоздить на него объемные увесистые сумки с домашними гостинцами. Однако носильщика в пределах видимости не оказалось. Воспитательница поняла его замешательство. Повесила одну сумку на плечо, две другие взяла в руки и пошла следом за воспитанницей. Плечи ее не сгибались под тяжестью, мышцы не напрягались, походка оставалась легкой, и нежные мягкие руки держали сумки так, словно те были наполнены пухом. Тимур приподнял удивленно бровь. И понял. Это была не землянка. Та самая смысловица Утренняя Роса, Росинка. Медеанка. Она говорила на русском без малейшего акцента, это и ввело его в заблуждение. И ее лицо – слишком человеческое. Коршунову, привыкшему к грубым, будто вытесанным из камня чертам ракшасов, оно показалось более человеческим, чем лица людей. Если бы он встретил эту девушку в толпе, то ни за что не заподозрил бы в ней инопланетянку.