Абджед, хевез, хютти... - [21]
Броунинг продолжал другим, менее торжественным тоном:
— Мне пришла в голову интересная мысль. В моем бумажнике, вернее, в бумажнике покойного геолога, хранится большая сумма денег. Нам во что бы то ни стало надо добраться до населенного пункта и достать все необходимое для маленькой, но хорошей экспедиции. Афганские купцы знают цену английским фунтам. А так мы ходим напрасно и ничего не видим. Мерзнуть по ночам мне, признаться, надоело. Я думаю, вы согласитесь.
Щеглов молчал. Его рассеивали самые разнообразные мысли: он опоздает в Москву, с экспедицией он проваландается очень долго, да и пользы от этой экспедиции, как с козла молока. Для науки они вряд ли найдут что-нибудь новое, а если и найдут, то не догадаются использовать. Заниматься приключенческой жизнью пристало во время отпуска, а сейчас не мешало бы и назад. Перед его глазами промелькнули знакомые лица товарищей по ячейке.
Вдруг раздался крик Козодоевского. Сережа и Арт быстро обернулись. Борис стоял с выпученными глазами и бессмысленно повторял какое-то мусульманское слово. Как-то боком он подошел к Броунингу и спросил по-английски:
— Вы знаете персидский, или арабский, или турецкий? Вы умеете читать?
— Да. На родине, в Индии, я занимался этим. А в чем дело?
Дрожащими руками Борис протянул лейтенанту статуэтку.
— Посмотрите на этот зеленый халат. Его подол расшит узором, но этот узор составляют арабские слова.
Броунинг внимательно вгляделся и увидел тонкий золотой орнамент, образовавший буквы:
— Абджед хевез хютти…
— Келемен сефез керешет… — захлебываясь подхватил Козодоевский. — Знаю, знаю!
Сережа вспомнил вдруг старого попа в забытой украинской деревушке.
Англичанин продолжал удивленно и методично:
— Келемен сефез… Вы совершенно правы. Тут так написано. Но что это значит?
— Черт возьми, что это значит?! — заревел Борис. — Я ни черта не понимаю! Эта фраза просто преследует меня. Она несомненно имеет глубокий и, по-моему, — он опасливо посмотрел на Сережу, — мистический смысл.
Броунинг отдал Борису нефритового человечка и многозначительно улыбнулся. Сережу тоже начала подзадоривать расшифровка этой таинственной надписи. Статуэтка придала его мыслям желательное для Броунинга направление. Он повернулся кАрту и пожал ему руку.
— Я согласен.
Остальные члены экспедиции, Борис в особенности, предложение Броунинга приняли с восторгом. Было немедленно решено идти на север, к Серезу, где пересекались караванные пути, и там пристроиться к каравану, идущему на юго-восток, к центру Памира. Приходилось спешить, чтобы не опоздать пройти с караваном главные летние перевалы. Эти перевалы в обычное время считаются непроходимыми и освобождаются от снега только на две-три недели в году. Двух недель, конечно, недостаточно для какого-нибудь исследования, но наши путешественники и не мечтали об организованной экспедиции. Тем более необходимо было спешить: малейшая задержка пахла угрозой застрять на Памире до следующего лета, вернее, до нового таяния снегов. Однако, желание проникнуть туда превозмогло все страхи и победило все логические доводы. Плотно поужинав подстреленным горным бараном, путешественники без долгих слов уснули, чтобы на следующее утро тронуться в путь, на север.
Утром экспедиция отправилась по верблюжьей тропе. Щеглов раздражался: два шага вперед, один назад — было не в его духе. Идя вразвалку и грызя стебелек травы, он с горьковатой симпатией следил за Джелалом и Галиной. Этих беспокойных молодых существ начинала связывать полудикая дружба, оказавшаяся сильнее дорожной тревоги и древней расовой вражды. Молодые люди забегали далеко вперед, карабкались по скалам, собирали охапки травы, гнались за Стусаном и втрое удлиняли себе и без того трудную дорогу. Во время полуденного перевала они ушли на охоту за козами, довольно затруднительную в такой час. Не говоря уже о несбывшемся обеде, они не явились даже ко времени выхода в дальнейший путь. Броунинг и Сергей заволновались было, но Козодоевский острил над всей этой историей так желчно, что они успокоились. Козодоевский ревновал, — это было ясно, — и ревновать, по-видимому, стоило. Конечно, экзотическая парочка решила временно не докучать остальным своим шумным и хлопотливым флиртом. Потерять из виду прямую дорогу к Серезу Джелал и Галина, прекрасно ориентировавшиеся во всяких горных трущобах, не могли и в конечном пункте должны были, по общему мнению, благополучно присоединиться к экспедиции.
Что касается пропастей и обвалов, то, отправляясь на охоту, Галина категорически обещала не заходить дальше ближайшего невысокого хребта. Положившись на все эти логические доказательства, путешественники спокойно продолжали путь. Несколько раз они пробовали покричать в соседних горах, но слова возвращались эхом, как бумеранг к ногам охотника. Часов в семь пополудни, когда туркестанское небо становится оранжево-песчаным и бездомными людьми овладевают первые приступы животной печали, Сергей снова заволновался. Он только что собрался поделиться своими неясными чувствами с Броунингом, когда последний радостно вскрикнул, указывая вправо: «Вот они!». Действительно, с горы спускалась ловкая узкая фигура в красном халате. У Козодоевского екнуло сердце — педантичный и наблюдательный, он сразу узнал, что то не был Джелалов халат, ярко-зеленый пояс которого казался бы издали желтым на малиновом фоне. Узкая фигура перепрыгнула с верхнего выступа скалы на нижний, наклонилась и дико закричала; продолжая кричать, черномазый малый, с исступленно-растянутым в огромное овальное «о» ртом, сбежал еще ниже.
