Аббатиса из Кастро - [21]

Джулио два раза повторил это наставление.

— Хорошо ли вы все поняли? — спросил он своих солдат. — В вестибюле будет темно; направо — сад, налево — двор; смотрите не ошибитесь.

— Можете положиться на нас! — вскричали солдаты.

Затем они пошли пить; но капрал остался и попросил разрешения поговорить с капитаном.

— Нет ничего проще, чем план вашей милости. Я уже два раза в жизни штурмовал монастыри, это будет третий; но нас слишком мало. Если нам придется ломать стену у вторых ворот, то не думайте, что bravi будут сидеть в казарме сложа руки. Они убьют семь-восемь наших людей из аркебуз, и тогда при выходе у нас могут отбить женщину. Так случилось однажды с нами при нападении на монастырь близ Болоньи: у нас было убито пятеро, сами мы убили восемь человек, но начальнику все же не удалось похитить женщину. Я хочу предложить вашей милости две вещи: я знаю четырех крестьян, живущих поблизости от этой харчевни; они храбро служили Шарре и за цехин будут всю ночь сражаться как львы. Быть может, они и украдут кой-какие серебряные вещи в монастыре, но это не должно вас тревожить, — грех падет на них; вы им платите только за то, что они помогают вам похитить женщину, вот и все. Мое второе предложение следующее: Угоне — человек очень ловкий и смышленый; он когда-то был лекарем, но затем убил своего шурина и убежал к нам в лес. Вы можете с наступлением ночи послать его в монастырь; он попросится на работу и добьется, что его впустят в казарму. Там он подпоит монастырских слуг, а, кроме того, быть может, сумеет подмочить труты у их аркебуз.

На свою беду, Джулио принял предложение капрала. Последний, уходя, добавил:

— Мы собираемся напасть на монастырь. За это нас ждет большое отлучение от церкви, тем более что этот монастырь находится под особым покровительством Мадонны.

— Я тебя понял! — воскликнул Джулио, словно пробужденный этими словами. — Останься со мной.

Капрал закрыл дверь и начал читать молитвы вместе с Джулио. Молитвы эти заняли у них целый час. Ночью двинулись в путь.

Когда пробило полночь, Джулио, который около одиннадцати часов вечера вошел в город один, явился за своими людьми к городским воротам. Их было восемь человек, к которым присоединились трое хорошо вооруженных крестьян. Вместе с пятью солдатами, оставшимися в городе, у него образовался отряд из шестнадцати смельчаков; двое из них были переодеты слугами: они надели поверх кольчуг черные блузы, а на головы — шляпы без перьев.

В половине первого Джулио, взявший на себя роль гонца, подскакал галопом к воротам монастыря и стал шумно требовать, чтобы немедленно открыли ворота гонцу, посланному кардиналом. Он с удовольствием заметил, что солдаты, отвечавшие ему через окошко, находившееся рядом с первыми воротами, были наполовину пьяны. Согласно обычаю, он написал свое имя на клочке бумаги. Один из солдат отнес эту записку привратнице, которая хранила у себя ключ от вторых ворот и имела право будить аббатису в особо важных случаях. Ответа пришлось ждать добрых три четверти часа; в течение этого времени Джулио стоило большого труда поддерживать тишину в своем отряде; горожане кой-где уже начали робко выглядывать из окон, когда от аббатисы пришел утвердительный ответ. Джулио поднялся в помещение охраны по висячей лестнице длиною в пять-шесть футов, спущенной из окошка, так как монастырские bravi поленились открыть большие ворота. Джулио взобрался по ней в сопровождении двух солдат, переодетых слугами. Спрыгнув с подоконника, Джулио встретился глазами с Угоне; вся охрана благодаря его стараниям была пьяна. Джулио сказал начальнику охраны, что трое слуг из дома Кампиреали, которых он вооружил для того, чтобы они сопровождали его, раздобыли хорошей водки и просят разрешения войти в помещение, так как им скучно ждать одним на площади; разрешение было дано немедленно. Что касается его, то в сопровождении двух своих людей он прошел по лестнице, ведущей из помещения охраны в коридор.

— Постарайся отворить большие ворота, — сказал он мимоходом Угоне.

Он благополучно дошел до железных ворот, где стояла привратница, и та заявила ему, что если он проникнет в монастырь в такое время, после полуночи, то аббатиса будет вынуждена написать об этом епископу; а потому привратница просит его передать свои бумаги монахине, высланной для этой цели аббатисой. Джулио ответил, что из-за суматохи, которая возникла вследствие неожиданно наступившей агонии синьора де Кампиреали, ему удалось захватить с собой только простую справку от лекаря и что он должен лично передать все подробности жене умирающего и его дочери, если эти особы еще находятся в монастыре, а в противном случае самой аббатисе. Привратница снова ушла, чтобы передать его слова, и у ворот осталась только молодая монахиня, посланная аббатисой. Джулио, болтая и шутя с нею, просунул руки сквозь толстые прутья решетки и попытался, словно в шутку, отворить ворота. Сестра, женщина робкая, испугалась и сразу насторожилась; тогда Джулио, видя, что время уходит, предложил ей горсть цехинов, прося ее открыть ворота, так как он очень устал. Он сразу понял, что сделал глупость, как сообщает нам автор рукописи: надо было действовать железом, а не золотом. Но у него не хватило для этого мужества. Не было ничего легче, как схватить рукою монахиню, стоявшую на расстоянии всего одного фута по ту сторону решетки. Когда он предложил ей цехины, она подняла тревогу. После она рассказывала, что по тону, каким Джулио предлагал ей деньги, она догадалась, что это не гонец, а какой-нибудь поклонник одной из монахинь, проникший в монастырь для свидания. Она была набожна. Охваченная ужасом, она изо всех сил начала дергать за веревку от колокола, висевшего во дворе, и подняла адский шум, который мог бы разбудить мертвого.