Абарат: Дни магии, ночи войны - [27]

Кэнди почти видела тех, кто когда-то здесь работал. Нетрудно было представить морщинистые лица людей, трудившихся над окружающими ее шедеврами, хотя, разумеется, откуда ей знать, какими они были? Как могла она помнить то, чего никогда не видела? Однако образы оставались, усиливаясь по мере углубления во дворец. Мысленно она видела мужчин и женщин, работавших в свете летающих шаров, похожих на маленькие луны, чуяла запах свежесрубленного леса и красок.

— Невозможно, — произнесла она вслух, чтобы покончить с этим раз и навсегда.

Вскоре она поняла, что за ней кто-то следит, проворно перебираясь из тени в тень. То и дело она замечала своего преследователя: блеск глаз, мелькание полосатого меха. В конце концов, любопытство взяло верх, и Кэнди спросила:

— Ты кто?

К ее удивлению, она тотчас услышала гортанный ответ:

— Меня зовут Утиль.

— Утиль?

— Да. Обезьян Утиль.

Прежде, чем она ответила, из-за деревьев вышло кривоногое существо. Это действительно была обезьяна, но в ее перекошенном лице оказалось много человеческого. Глаза Утиля слегка косили, а широкий нелепый рот обнаруживал невероятное количество зубов, которые он демонстрировал, когда улыбался, то есть почти всегда. Одежда Утиля напоминала старый цирковой костюм: мешковатые полосатые брюки на сгнившем ремне, вышитый красно-желто-синий жилет и футболка, на которой было написано Я УТИЛЬ. Все это покрывала грязь и кусочки гнилой еды. Исходящий от обезьяна запах был далеко не ароматным.

— Как ты здесь оказалась? — спросил он Кэнди.

— Просто шла на музыку.

— А кто ты такая?

— Кэнди Квокенбуш.

— Дурацкое имя.

— Как и Утиль.

Человеко-обезьян внезапно поднял палец и засунул его глубоко в нос, вытащив наружу через другую ноздрю. Кэнди постаралась скрыть потрясение, чтобы не доставить обезьяну удовольствия.

— Значит, мы оба дураки, верно? — сказал он, пошевелив пальцем.

Кэнди больше не могла сдерживать отвращение.

— Противно? — весело поинтересовался Утиль.

— Немного, — призналась она.

Обезьян хихикнул.

— Королю это нравилось больше всего.

— Королю?

— Королю Дня Клаусу. Это был Сумеречный дворец, пограничные земли его владений. На полпути к Галигали уже начинается ночь.

Кэнди с уважением оглядела руины роскошного здания.

— Значит, это был дворец.

— И до сих пор есть, — сказал Утиль. — Правда, без королей и королев.

— А что с ними случилось?

— Ты историю в школе учила?

— Абаратскую — нет.

— А какая бывает еще? — спросил Утиль, подозрительно косясь на Кэнди. Ответа он не дождался. — Вообще-то этот дворец построили для дочери Клауса, принцессы Боа. А когда она умерла, ее отец приказал всем своим придворным, поварам, горничным, шуту — то есть мне, — идти искать собственное счастье.

— А ты не ушел?

— Какое-то время я бродил то там, то сям. Пытался стать монашкой, но мне не идут их шляпы. — Кэнди расхохоталась, однако выражение лица Утиля было совершенно серьезным, что сделало шутку еще смешнее.

— Но потом ты вернулся? — спросила Кэнди.

— А куда мне идти? Что делать шуту без короля? Я был ничем. Никем. Здесь, по крайней мере, у меня есть воспоминания о счастье. Она делала нас счастливыми. Она это умела.

— Она — это…

— Принцесса Боа, разумеется.

Принцесса Боа. Это имя Кэнди уже слышала, но его всегда произносили шепотом.

— У Клауса было двое детей, — продолжал Утиль. — Принц Квиффин и принцесса Боа. Они оба были замечательными, прекрасными созданиями. Вон там — Квиффин, — Утиль показал на портрет молодого человека с тонкими чертами лица, темными волосами и бородой, уложенной тонкими колечками. — А та девушка, собирающая цветы арвы — вон, видишь? — моя прекрасная принцесса в одиннадцать лет. Даже тогда она была необыкновенной. Совсем иным, непохожим на нас существом. В ней был свет… в глазах. Нет. В душе. Просто он светился в ее глазах. И неважно, какими брюзгливыми или мрачными вы были — достаточно просто оказаться с ней рядом на пару минут, и все снова становилось замечательно.

Несколько секунд он молчал, а потом тихо повторил:

— Все становилось замечательно…

— Она заболела и умерла?

— Нет. Ееубили.

— Убили? Какой ужас!

— В самый день свадьбы. Прямо там, в церкви, рядом с человеком, которого она собиралась взять в мужья. С Финнеганом Феем. — В глазах обезьяна заблестели слезы. — Я был там и все видел. И не хочу увидеть ничего столь кошмарного до конца своих дней. Такое ощущение, словно за секунду из мира исчез весь свет.

— Кто же ее убил? — спросила Кэнди.

Лицо Утиля было неподвижным, лишь его глаза бегали туда-сюда, словно пленники, запертые в клетке черепа.

— Говорят, это сделал дракон. Ну, дракон действительно сделал это, в том смысле, что он ее убил. А Финнеган там же, у церкви, убил дракона, так что на этом все кончилось. Но настоящим злодеем… — Его глаза на миг закрылись, и когда они открылись вновь, он смотрел прямо на Кэнди. — Повелитель Горгоссиума, — очень тихо произнес он. — Вот кто это сделал. Кристофер Тлен.

— Почему же его не арестовали?

Обезьян издал горький смешок.

— Потому что он Принц Полуночи. Неподвластный законам Дня. И никто на стороне Ночи не стал бы его арестовывать. Разве бы они посмели? Он же последний из рода Тленов! Я просто с ума схожу, думая об этом. На его руках — ее кровь, ее