Абанер - [18]

— Здорово получилось! Молодцы! — похвалил Светлаков, разглядывая на занавесе рабочего с молотом, который разбивал земные цепи. — Зорин с Гориновой рисовали? Вот и детский сад!..

Возле занавеса, как пчелы, гудели ребята.

— Художники объявились!

Даже этот задавалка Герасим похвалил! Сереже очень хотелось сказать, что они с Клавой все нарисовали сами, но он не решился.

— Мы только красили, а рисовал Василь Гаврилыч.

Занавес, наверно, был бы еще лучше при электрическом свете, но электричества не было. Станцию хотели пустить за неделю до праздника, потом за три дня, вот и праздник подошел, ребята собрались на вечер, а в зале по-прежнему мигали керосиновые лампы. Кто-то сказал, станция даст ток, когда Бородин откроет торжественное собрание. Сережа до последней минуты поглядывал на электрические лампочки. Когда же они вспыхнут?.. Напрасно! Продолговатые пузырьки и матовые абажуры висели без пользы и казались ненужными.

Вот и занавес поднялся, на сцену вошли преподаватели и ученики. Бородин в новом костюме, торжественный и немного важный, каким его никто не видел, весело посмотрел на зал и густейшим басом сказал:

— С праздником вас, товарищи! С годовщиной Великого Октября!

Ребята дружно захлопали, вечер начался, а долгожданного света не было. Странное дело, Сережа ни о чем не мог думать, кроме электричества. Он рассеянно слушал доклад, так же рассеянно пел в хоре, а мысли были совсем о другом. И пели ребята сегодня хуже, чем вчера на репетиции. Все шло, как надо, но чего-то не хватало, и это понимал не один Сережа, а все второступенцы, и преподаватели, и Бородин, наверно, тоже. Как только закончилась торжественная часть, он поспешно ушел на станцию.

Валька схватил Сережу за рукав.

— Сбегаем узнаем!

Едва подростки спустились с крыльца, как их окликнул Аксенок.

— Вы туда? Не будет света. Динамо искру не дает.

— Да как же так?..

— Вот так. С обеда над машиной бьются, нет искры…

Но что это? Неужели бывает молния зимой? Нет, это не молния. Это вспыхнул фонарь на столбе, засветились окна школы, загорелась над крыльцом красная звезда.

— Горит!.. — наконец опомнился Сережа.

— Све-е-е-ет!.. — заорал Валька и, схватив Сережу за руки, закружил по снегу.

Из корпуса выбежала толпа молодежи, радостные голоса и крики слились в ликующий гул.

Но тут свет погас, городок погрузился в темноту, которая казалась непроглядной. Через минуту свет снова вспыхнул и опять угас, снова загорелся и больше не угасал. На площади раздались громкие хлопки, грянуло разноголосое «ура».

— Живем, коммунары! — крикнул Чуплай и, подойдя к столбу, попробовал читать записную книжку. — Как днем!..

Ярко светились окна общежития, переливаясь, сверкал снег, далеко был виден на воротах красный флаг. Все забыли о школьном вечере. Сережа с Валькой сбегали в школьный корпус, потом в общежитие, потом снова выбежали на улицу. Везде лился ровный дрожащий свет. Валька жмурился и повторял:

— Кр-р-р-расота!

Сережа тоже жмурился и счастливо улыбался.

— Пойдем, Серега, издали на городок посмотрим, — позвал Валька.

Взявшись за руки и поминутно оглядываясь на освещенную площадь, они вышли на дорогу, по которой ходили на заготовку дров. Они хотели пройти немного, но Валька уверял, что с пригорка весь городок будет как на ладони.

Верно, с пригорка открылось зарево огней, которые, переливаясь, сияли в темноте, бросая светлые полосы на черный лес.

— Вот она, Жар-птица! — показал Валька. — Сами построили, только я, дурной, проболел.

Сережа долго стоял задумавшись.

— Знаешь что, Валька!.. Когда мы вырастем, сделаем для людей что-нибудь… Что-нибудь хорошее. Как эта станция!..

Валька стиснул Сережину ладонь.

— Обязательно!.. Клянусь!.. И ты поклянись, Серега!

— Клянусь!..

…Ночь была тихая, теплая. Сережа с Валькой все шли да шли по дороге. Валька тараторил об электричестве, но Сережа плохо понимал, о чем говорит его друг. В глазах, не исчезая, стояли дрожащие огни.

Слева над лесом поднималась луна. Бледный свет робко пробивался между елями, серебрил дорогу и заснеженные поляны.

Скоро друзей обогнали парень с девушкой. Герасим вел под руку старшую Ядренкину и что-то весело рассказывал. Потом прошли Мирон с Мотей, потом Аксенок с Генкой Щебнем.

— Природой наслаждаетесь? — крикнул Аксенок.

— Жар-птицу выслеживаем, — важно сказал Валька.

— Пошли вместе ловить!

— Нет, мы одни.

— Ну, и черт с вами! Дайте хоть закурить. Нету? Эх, вы, сосунки!

Пройдя несколько шагов, Сережа с Валькой услышали голос Чуплая и притаились за елочками.

— А ведь он тоже с девчонкой! — зашептал Валька. — Со Скворечней!.. Вот это да!.. Чш! Сюда идут.

— …Ты хоть и сумасшедшая, Рая, так не совсем же без ума. Чего дурь на себя напускаешь?

— Да хватит тебе, Яшка, ругаться. Давай о чем-нибудь другом. Скажи, Яшенька, ты был хоть раз в жизни влюблен?

— Не влюблялся и не влюблюсь никогда!

— Прохвастаешь, Яшка!

— Пойми, Таратайка, сейчас нам никак влюбляться нельзя. Влюбимся да расчувствуемся, враги нас с кишками проглотят. Пропала революция.

— Ну, уж и пропала!..

Больше не было слышно, о чем они говорили. Валька тихо присвистнул.

— Хитрит Чуплай. Говорит, влюбляться нельзя, а сам с девчонкой!.. С Раечкой-таратаечкой! Нашел с кем связываться!