А ты попробуй - [50]
– НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ! – завопила Каз – первое слово за целый месяц.
– Значит так, – объявила шведка, – сейчас мы едем в город. Мы звоним вашим родителям и объясняем им, что вы очень устали, после чего идем за билетами и платим за них кредитной карточкой ваших родителей. В этом случае ты попадаешь на настоящую кровать еще раньше, чем думаешь. И больше не придется спать на досках.
– Ты так считаешь?
– Ну, может самую последнюю ночь, а потом сразу на настоящую кровать.
– Правда?
– Ну конечно. Эй, вы... – Она щелкнула пальцами и повернулась к забившимся в угол мне и Рэнджу, – выйдите, пока я их одену. Как ее зовут?
– Фи.
– А подружку?
– Каз.
– Ясно. Валите.
Все время, пока пышные полуголые шведки одевали сумасшедших англичанок, мы с Рэнджем отсиживались в соседнем номере.
В полной тишине я наблюдал, как Рэндж одевается и собирает вещи. Через несколько минут появились полуголые шведки в сопровождении теперь уже полностью одетых Фи и Каз, а я, все еще в одних трусах, двинулся обратно. Пока я шел по коридору, не меньше двадцати уборщиков толпились у пожарной лестницы и таращились на меня полными ужаса глазами. Я пожал плечами и скрылся в номере.
Рэндж, который всю предыдущую неделю учился расписываться как его дядюшка, заплатил по счету элегантно поблескивающей золотой карточкой “Американ Экспресс”. Вечером всезнающая шведка дозвонилась до родителей Фи и Каз, у которых, судя по голосу, там в Англии тоже начинался нервный срыв. Мама Фи заказала из лондонской конторы билеты и договорилась, что мы заберем их в аэропорту в Тривандраме.
Ближайший самолет улетал через несколько дней, и на оставшееся время нам пришлось взять на себя роль санитаров. После истории с тремя в одной кровати Фи впала в прострацию, тогда как Каз чувствовала себя намного лучше и от полного молчания перешла к неуемной болтовне.
Всей толпой мы довезли их на автобусе до Тривандрамского аэтопорта, взяли билеты, и доставили девушек к месту отлета. Эта парочка, шатаясь, разбрелась в разные стороны. Шансы на то, что они сядут на нужный самолет, даже здесь в Тривандраме были обескураживающе малы, не говоря уже о пересадке в Бомбее, но ничего больше мы сделать не могли. Оставалось надеяться, что если они достаточно долго будут бродить по международному аэропорту, всегда найдется добрая душа, которая посадит их в самолет, летящий хотя бы приблизительно в нужном направлении.
К этому времени я рассказал Рэнджу предисторию нервного срыва у Фи и Каз, что вызвало у него острый пароксизм дикого хохота. Он взял с меня обещание изложить шведкам строго отредактированную версию – так чтобы он тоже мог поучить их мастерству Внутренней Йоги.
До отлета Фи и Каз он держался, но как только мы отъехали от аэропорта, бросил как бы между прочим несколько фраз о своих йогических талантах, после чего уроки на берегу моря превратились в ежедневную процедуру.
У всех шведок, кроме вратарши, центр был обнаружен либо на различной высоте внутренней части бедер, либо в низу живота.
Мир.
Дорогие мама и папа,
Простите меня за последнюю открытку, мне тогда было очень плохо. Зато сейчас все хорошо. Я встретил замечательного индийского парня, и мы несколько дней прожили вместе в дорогом отеле, за который он платил. Мы хорошо повеселились, и только что перебрались в другой – маленький, зато на самом берегу моря, это даже лучше. Скоро я буду дома.
Целую,
Дэйв.
P.S. Я тут узнал, что Лиз спала в Раджастане с йогом-гуру. Если встретите случайно ее родителей, можете им так и передать.
Дорогой дедушка.
Я прекрасно провожу время. Индия – это замечательная страна, и она полностью изменила мой внутренний мир.
А по железным дорогам тут еще ходят паровозы, представляешь!
Надеюсь, у тебя все хорошо.
Целую,
Дэйв.
Шведки уехали, и Рэндж затосковал. К этому времени мне оставалось пробыть в Индии всего неделю, и мы решили, что Рэндж отправится домой просить прощения и обручаться сразу после того, как я уеду. До Дели предстояло пилить через всю страну – согласно Книге сорок восемь часов, поэтому если я хотел оставить три дня, на то, чтобы зарегистрировать билет, и один на всякий случай, отправляться надо было сейчас.
Мы с Рэнджем в глубокой депрессии доехали вместе до Тривандрама, там он отправился в аэропорт, посмотреть, какие самолеты летят в Пенджаб, а я – на вокзал. Вечером на пляже мы рассматривали маленькие клочки бумаги так, словно это были наши собственные похоронки. Ладно – не мы, а Рэндж, какая разница. На самом деле я радовался возвращению, хоть мне и было немного стыдно за то, что эта радость затмевает прощание с Коваламом. А если совсем честно, то я был на седьмом небе от счастья, что наконец-то возвращаюсь в Англию – возбужден настолько, что почти всю ночь не мог заснуть.
Поезд уходил рано утром, Рэндж уже не спал и, стоя в дверях отеля, махал мне на прощанье рукой. Мы обменялись адресами и телефонами, но все это было притворством – мы никогда больше друг друга не увидим. Лондон только все испортит. Я не хотел встречаться с Рэнджем из Патнея. Я боялся обнаружить на его месте обычного азиатского выскочку, который навсегда испортит мне воспоминания о клевом психе – Рэндже из Индии.
АнонсНет, не забудет никто никогда... школьные годы, блин...Семнадцать лет, желание нравиться женщинам, потребность в самоуважении и уважении однокашников, которого можно добиться, лишь став круче всех... И кажется невероятным, что есть на свете такой человек, которому на все эти проблемы наплевать. Тем не менее, вот он, Новенький – умный, красивый, независимый, сильный. Рядом с ним ты кажешься себе гнусным уродцем и так мечтаешь подружиться с этим удивительным человеком. Так сильно, что впору даже усомниться в собственной сексуальной ориентации...Сатклифф виртуозно выворачивает подростковые комплексы и страхи, с иронией исследует абсурдность школьной жизни и хитросплетения школьной иерархии.
Бен и Олли — друзья не разлей вода. Они обычные мальчишки, живущие в обычном лондонском пригороде. Но однажды их мирная и скучная жизнь буквально взрывается — на их улице поселяется таинственный Карл. У него странные игры, странный язык и странные желания. И он очень, очень опасен. С Карлом весело, страшно и опасно. Но вот проблема — Бен не готов уйти на второй план, а его верному оруженосцу Олли с Карлом куда интереснее. И вся троица пускается в приключения, которые вскоре перерастают в неприятности, а затем и вовсе в борьбу не на жизнь, а на смерть.
История дантиста Бориса Элькина, вступившего по неосторожности на путь скитаний. Побег в эмиграцию в надежде оборачивается длинной чередой встреч с бывшими друзьями вдоволь насытившихся хлебом чужой земли. Ностальгия настигает его в Америке и больше уже никогда не расстается с ним. Извечная тоска по родине как еще одно из испытаний, которые предстоит вынести герою. Подобно ветхозаветному Иову, он не только жаждет быть услышанным Богом, но и предъявляет ему счет на страдания пережитые им самим и теми, кто ему близок.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
По улицам Иерусалима бежит большая собака, а за нею несется шестнадцатилетний Асаф, застенчивый и неловкий подросток, летние каникулы которого до этого дня были испорчены тоскливой работой в мэрии. Но после того как ему поручили отыскать хозяина потерявшейся собаки, жизнь его кардинально изменилась — в нее ворвалось настоящее приключение.В поисках своего хозяина Динка приведет его в греческий монастырь, где обитает лишь одна-единственная монахиня, не выходившая на улицу уже пятьдесят лет; в заброшенную арабскую деревню, ставшую последним прибежищем несчастных русских беспризорников; к удивительному озеру в пустыне…По тем же иерусалимским улицам бродит странная девушка, с обритым наголо черепом и неземной красоты голосом.
Если обыкновенного человека переселить в трущобный район, лишив пусть скромного, но достатка, то человек, конечно расстроится. Но не так сильно, как королевское семейство, которое однажды оказалось в жалком домишке с тараканами в щелях, плесенью на стенах и сажей на потолке. Именно туда занесла английских правителей фантазия Сью Таунсенд. И вот английская королева стоит в очереди за костями, принц Чарльз томится в каталажке, принцесса Анна принимает ухаживания шофера, принцесса Диана увлеченно подражает трущобным модницам, а королева-мать заводит нежную дружбу с нищей старухой.Проблемы наваливаются на королевское семейство со всех сторон: как справиться со шнурками на башмаках; как варить суп; что делать с мерзкими насекомыми; чем кормить озверевшего от голода пса и как включить газ, чтобы разжечь убогий камин...Наверное, ни один писатель, кроме Сью Таунсенд, не смог бы разрушить британскую монархию с таким остроумием и описать злоключения королевской семьи так насмешливо и сочувственно.
Тед Уоллис по прозвищу Гиппопотам – стареющий развратник, законченный циник и выпивоха, готовый продать душу за бутылку дорогого виски. Некогда он был поэтом и подавал большие надежды, ныне же безжалостно вышвырнут из газеты за очередную оскорбительную выходку. Но именно Теда, скандалиста и горького пьяницу, крестница Джейн, умирающая от рака, просит провести негласное расследование в аристократической усадьбе, принадлежащей его школьному приятелю. Тед соглашается – заинтригованный как щедрой оплатой, так и запасами виски, которыми славен старый дом.
Жизнь непроста, когда тебе 13 лет, – особенно если на подбородке вскочил вулканический прыщ, ты не можешь решить, с кем из безалаберных родителей жить дальше, за углом школы тебя подстерегает злобный хулиган, ты не знаешь, кем стать – сельским ветеринаромили великим писателем, прекрасная одноклассница Пандора не посмотрела сегодня в твою сторону, а вечером нужно идти стричь ногти старому сварливому инвалиду...Адриан Моул, придуманный английской писательницей Сью Таунсенд, приобрел в литературном мире славу не меньшую, чем у Робинзона Крузо, а его имя стало нарицательным.