А. Покровский и братья. В море, на суше и выше!… - 2 - [3]

– Есть! – отвечает центральный, – Приготовить РБ для гагаринской бляди!

До центрального теперь только дошло, что в составе делегации есть женщина и она очень маленького роста.

Старпом из центрального вызывает пятый отсек:

– Пятый!

– Есть, пятый!

– Ближе к каштану!

– Есть, ближе к каштану!

– Найти интенданта и чтоб он приготовил маленькое РБ для гагаринской бляди!

Пятый не понял.

– Прошу повторить!

И тут старпом сошел с ума.

– Я ВАМ ЧТО?!! ДУПЕЛЬ ПУСТО?!! ЧТО НЕ ЯСНО?!! ВАС ТАМ, КАЖЕТСЯ, НА ХУЙ НАДЕТЬ НЕКОМУ!!! РЕПЕТУЙТЕ, Я СКАЗАЛ!!!

А гости уже спускаются в люк центрального, а старпом все еще с РБ не разобрался.

– Есть найти интенданта! – репетует испуганный пятый. – Ищется интендант! Найден интендант! Интенданту передается приказание срочно найти маленькое РБ… для гагариновской бляди!…

Старпом успел сказать интенданту слово «КОЗЕЛ, СУКА!!!!», и еще он успел повернуться, принять правильную рожу и застыть по стойке «смирно», потому что гости уже неторопливо сползли по трапу задами, сгрудились у него и развернулись лицом к происходящему, и только вахтенный офицер, закрытый телом старпома, наклонившись вплотную к каштану, продолжал шепотом выяснять насчет РБ.

А интендант в тот момент бежал в центральный. Маленькое РБ он так и не нашел, по причине того, что его на борту просто не было. На интенданта страшно было смотреть: всклокоченный, взгляд всюду рыщет, никого не узнает.

И вдруг ему навстречу вылезает трюмный из Казахстана – полтора локтя. Интендант от счастья вскрикивает, хватает беднягу и налету его раздевает – тот от страха хоть бы пикнул – после чего, уже не нужного, его бросают в угол.

А в центральном – реверансы, раскланивание, знакомство, светские разговоры, на которые наши отвечают только «виноват» и «так точно!»

И тут в центральный влезает задыхающийся интендант со счастливым взором – все оборачиваются и смотрят на него. Старпом, как только он его увидел, так сразу и начал мечтать, чтоб интендант немедленно онемел, лишился дара речи.

– От! – интендант никак не мог совладать со счастьем и с одышкой. – Това…рищ… фуй… капитан… ма… (старпом губами повторял за ним каждое слово) ма… ленькое… ах!… эр… бе… (была слабая надежда, что на этом интендант и остановится)… маленькое… да… (интендант улыбался)… для… (все замерли)… для… гагариновской бляди…

Все.

Говорят, после этого и появилась песня «Когда усталая подлодка…»

ПОЛЯРНЫЙ ВОЛК

Чуть не застрелил гада. В Питер я перевелся недавно и это как каждый день санаторий, но что-то я не поделил с начальником строевого отдела и кадров – так он у нас называется.

Правда, до этого я что-то не поделил с начальником финансовой части.

Уж очень он на клопа похож (чтоб ко мне кальмар присосался), когда за столом сидит. Он мне вякнул как-то не очень аккуратно про мой внешний вид, а я ему на то заметил о его сходстве с этим древним животным, а потом я вышел и так дверью хлопнул, что у него теперь ремонт наверняка надо делать.

Собственно, я собирался его задушить, для чего перегнулся через стол, схватил его за выступающую часть мундира и потянул через бумажки на себя, но потом решил, что пачкаться не следует, только жить начинаем.

А начальник строевого отдела похож на стручок фасоли – зеленый и с ребрышками. Этот заявился ко мне на дежурство проверять несение мною службы, о чем я его честно предупредил – не надо, но он не внял и мигом в проеме дежурки нарисовался.

Кажется, в них много общего – в нем и в финансисте. Я помощника-то дежурного из помещения отослал проветриться, потом достал пистолет, передернул, и на его запоздалое: «А доложите-ка мне порядок следования…» – вложил ствол ему в рот и с интересом пронаблюдал за попытками его оттуда выплюнуть.

Потом я ему заметил, что я дежурный по городку и подчиняюсь только дежурному по части, а если он прибыл к нам с проверкой, то на это нужно иметь при себе соответствующее распоряжение командира за подписью и печатью, а еще нужен звонок от вышестоящего дежурного, подтверждающий подобную процедуру, а иначе я все это расцениваю не иначе как нападение на пост.

Я ему и статьи устава на этот счет одной рукой показал, пока он к калибру пистолета приноравливался.

Я так и не дослушал про «порядок следования». До сих пор не знаю, что он имел в виду.

Понимаете, там, на севере, зимой, в снег и мороз, когда мы вставали на неделю в док под субботу и воскресенье и когда списки на выход так и не успевали для офицеров и мичманов сделать, я всегда прикидывал: «Вот, опять с женой не повидаюсь!» – а потом выходил с корабля в ватнике – шинель свернута, положена в непромокаемую сумку, всем по дороге сказано «для начальников я тут хожу», – шел к забору – обледенелому, по верху колючая проволока – причем по дороге я на ходу переодевался в шинель, а ватник прятал в сумку, после чего зарывал ее в снег и втыкал рядом палку для памяти, а затем уже отыскивал в заборе дырку и под негасимым лучом прожектора пролезал сквозь него и уходил на два часа пешком к жене, тридцать пять километров в одну сторону.

Возвращаясь, я пролезал через забор, откапывал ватник, рывком надевал его и трусцой, чтоб согреться, деревянный же он от мороза, пускался вскачь на корабль.