А отличники сдохли первыми.. - [24]

Эта картина начинала пробуждать во мне хорошо знакомую ярость… Но пока не время, не время…

Разорвав пакет с пустыми консервными банками, я надел пакет на руку и вычерпал из жестянок весь оставшийся жир. И начал обмазывать им мебель в проходе — до которой дотягивался.

Исчерпав запасы сала, я осторожно избавился от пакета с банками и понюхал руки. Вроде жиром не пахнут, норм.

Теперь оставалось только подпалить засаленные ножки, ручки и ящики. В нужный момент.

А он, судя по возросшей активности гопников, скоро настанет. Прекратив бесполезное швыряние и, убедившись, что силой своих подростковых плечей дверь не выбить, они завели мотоцикл. И, судя по звукам, к плотно приваренной дверной ручке кто-то прилаживал цепь от кистеня. Надо думать — другим концом цепь сейчас пришпандорят к байку и будут тянуть.

Мотоцикл рыкнул, понукаемый новыми хозяевами и взревел на одной высокой ноте — буксуя и натягивая цепь. Уверен — ему сейчас помогал ещё и добрый десяток толкачей.

Дверь не гнулась. Но вот петли, прибитые к стене дюбелями, немного сдвинулись с места. Ещё чуть-чуть и толпа штурмующих догадалась тянуть цепь рывками. Петли теперь расшатывались всё сильнее с каждым рывком. Пора!

Я поджёг все участки, покрытые жиром, до которых дотягивался. Потрескивая, сальная поверхность хорошо занялась, испуская чёрную копоть, пахнущую подгоревшим свиным шашлыком. И, ещё до того как дверь всё таки сорвало с петель, почти вся мебель в проходе испускала алые язычки пламени, распространявшие по округе аппетитный угольно-шашлычный аромат.

Где-то вдалеке раздался характерный протяжный вой. Ему ответил точно такой же, но с другой стороны. И ещё. И ещё. Уже ближе.

— Бля! Да тут пожар! Ща жоры набегут! Давай быстрее тащи нахуй эти хуйни! — Командиры отдавали строгие распоряжения.

Бойцы у входа попытались вытащить горящую мебель наружу, цепляя её своими вилами, тяпками и кистенями. Выходило не очень — они мешали друг другу и, едва столкнувшись плечами, тут же начинали орать друг на друга. Исчерпав словесные аргументы, один оскорблённый толкнул другого и тот, потеряв равновесие, упал в дверной проём, прямо на полыхающий стол. Ватная телогрейка тут же занялась, обильно испуская чёрный дым, обжигая несчастному шею и лицо.

Толкнувший его гопник поднял взгляд и увидел меня, стоящего позади языков коптящего пламени на верху лестницы. В плаще с накинутым капюшоном и с косой в руках. Я постарался улыбнуться ему как можно более зловеще.

— Еба… Чёрный жора! Пацаны, тут чёрный жора! Он прям в огне стоит! — Пацан испуганно отшатнулся от проёма, показывая на меня пальцем.

В дверь начали заглядывать другие любопытные лица, но к этому времени я уже нырнул за угол.

— Да нет тут никого… Ты чё, ёбнулся шоль? Ой бля…

Подожжённый гопник в это время выбрался из горящих обломков и вылетел за дверь прямо на толпу любопытствующих. Его отчаянный рывок из огненного плена был настолько силен, что повалил и подмял под себя нескольких товарищей. Отчаянно вереща и пытаясь сбить пламя, он поджёг ещё пару разодранных ватников.

Грозные окрики у двери сменились испуганным визгом — по земле катались уже трое опалённых бойцов. Я не сомневался, что им удастся себя потушить — земля-то сырая ещё со вчера. Но подкопчённые шеи, руки и лица теперь наверняка источали манящий аромат шашлычка из человечины. Я знал, что жоры им тоже не брезговали. Сорт мяса им был не важен. Главное, чтобы пахло аппетитно, с дымком.

А вот и они — легки на помине. Жор не было видно, но хорошо слышно. Утробное уханье приближалось со всех сторон.

— Бля, валите их, валите!

Нет, такое зрелище нельзя упускать. Подкравшись к окнам, я выглянул на то, что творилось внизу.

Заняв круговую оборону вокруг валявшихся у входа опалённых товарищей, смешавшиеся ряды степновских и советских довольно бодро отоваривали набегающих жор своим дрекольем.

Стоило заражённому приблизиться к людям, как он тут же получал вилами в грудь, кистенём по башке и заточенной мотыгой в шею. Продолжавшего идти к вожделенной цели — даже с такими повреждениями — в итоге, валили на землю. И сверху тут же обрушивались два-три топора, кроя несчастному башку, отрубая руки и ноги.

Да, эти парни явно покрепче, чем та школота в дачном посёлке, которых жоры смели одним натиском.

Но сейчас обезумевших инфицированных прибегало всё больше и больше. Изо всех посадок, оврагов и канав по округе, со всех дорог и недалёких посёлков. Гарь свиного сала разносило ветром на сотни метров.

И уже через десять минут крепыши были вынуждены уступить — перед их кольцом выросла уже целая гора из кровавых обрубков, некоторые из которых продолжали шевелиться. И на который лезли всё новые и новые пустоголовые, гортанно крича. На некоторых просто не хватало свободных рук и жоры протискивались мимо защитников. Не обращая внимания на перемазанных кровью бойцов, одни тянули измождённые руки к обожжённым, а другие лезли в дверной проём. Отпихивая друг друга, жоры начинали грызть обмазанную горящим жиром мебель, пытаясь откусить и проглотить то, что так вкусно пахло копчёной свининой. У некоторых даже получалось — ломая зубы и разрывая себе обожёные щёки, они с наслаждением хрустели горящими щепками и кусками деревостружечной плиты.