А он не вернулся из боя - [15]

— Евгений Михайлович с группой солдат бросился на помощь. Под огнем противника, буквально проламывая его ряды, — пояснил Бунцев, — они приблизились к позиции Николая на сто метров. Но не успели, шестеро «духов» бросились к Коблику, и он взорвал себя и их. Вокруг позиции отделения мы насчитали сорок одного «духа». Держись, Андрей! Мы понимаем, что такое потерять друга. Командир полка завтра направит сообщение в Минск.

Не слушая дальше слов командиров, Бровиков, шатаясь, двинулся в сторону барака, где размещалась первая рота. Увидев небольшую скамейку, он присел и, подняв голову, долго смотрел уже на ночное небо. Потом, обхватив голову руками, замер. Только после полуночи пришел в свою комнату и, не зажигая света, упал на кровать. Ему даже думать о гибели Николая было трудно. В памяти всплывал Коблик то стоящим у окна вагона, то улыбающимся среди солдат, то смотревшим в глаза Андрею и серьезно что-то говорившим. Несмотря на усталость, Бровиков так и не смог уснуть в ту ночь.

Уже рассвело, а Бровиков оставался в своей комнате, на утренний подъем и завтрак он не пошел. А когда время приблизилось к полудню, его вызвал комдив полковник Грачик. Поздоровался за руку и пригласил присесть в кресло:

— Устал, браток?

— Нет, товарищ полковник. Это же наша работа — исполнять воинский долг.

— Это правильно, — кивнул головой Грачик. — Наши ребята исполняют долг с честью. Жаль только, что немало наших пацанов, да и офицеров, погибли. Контрреволюция окрепла. Несколько лет назад я уже был здесь и сейчас вижу, как противник стал сильнее, да и вооружен новейшим оружием. Одно только успокаивает, что не дали Америке воспользоваться моментом и поставить здесь в 1979 году свои «першинги» с ядерным оружием.

Ну, ладно, я о другом. Мне доложили, что вы хорошо знакомы с погибшим рядовым Кобликом из Минска. Представляю, какое горе сейчас в семье героя. О его героической гибели мы сообщили. Я же начал писать письмо его матери… Но где найти слова, чтобы утешить ее, хоть чуть-чуть облегчить ее горе?!

— А я еще не успел написать.

— Это понятно, ведь твой взвод, как говорится, из огня да в пекло. Конечно же, сегодня себя пересилю и допишу письмо. Сейчас для мамы солдата любое доброе слово к месту. Твоя мать тоже в Минске?

— Так точно. Мама, жена и четырехлетняя дочь. Они, кстати подружились с Верой Федоровной — мамой Коблика. Я думаю, что сейчас они вместе переживают это горе.

— Да, как же это пережить маме… А сколько таких матерей и отцов, которые день и ночь живут в тревоге?! Молят Бога, чтобы помог их сыночку выжить. Нам, командирам, надо изо всех сил беречь ребят. Насколько мне известно, на самом верху принято решение начать выводить наши войска из Афганистана. У правительства этой страны сейчас вполне достаточно сил, чтобы отстоять Саурскую революцию собственными силами. Для этого надо менять тактику, быть ближе к народу, находить новые подходы к решению задач и проблем, искать пути к согласию с той частью населения, которая пострадала от режима Амина, должны перестроить свою армию… Нелогично, когда милиция, Царандой, — главная военная сила. Надо реорганизовывать армию, создавать пограничные войска. Ну а пока нам придется делать это за них. Такова наша судьба, таков приказ Родины. А сейчас о более приятном. Мне доставляет удовольствие сообщить вам, Андрей Михайлович, о присвоении вам очередного воинского звания «капитан».

Бровиков поднялся и, как положено, ответил:

— Служу Советскому Союзу!

— Поздравляю! Капитанские погоны вручим завтра, перед строем. И еще мною подписан приказ о назначении вас на должность командира третьей роты. Но обо всех подробностях завтра. А сейчас — в баню и спать!

Андрей вышел из штаба. Радости и удовлетворения от нового звания и назначения не было. Вся душа и мысли были заполнены болью за Николая Коблика.

Глава 9. Проверка батальона

Прошла неделя, и вдруг в воскресенье поступила команда всем офицерам прибыть в штаб батальона. Погода была солнечная, теплая, и, так как все офицеры не могли вместиться в маленьком зальчике, расположенном в бараке, устроились на длинных скамейках у штаба. Кроме офицеров батальона Бровиков увидел заместителя командира дивизии Волкова, командира полка Марьина, а также группу незнакомых старших офицеров. То, что это была группа приезжих, можно было догадаться по их парадно-выходной форме одежды. На фоне одетых в полевую форму других офицеров приезжие выглядели щеголевато. Заместитель комдива полковник Волков выступал первым. От имени командира дивизии Грачика он поблагодарил личный состав батальона за их действия в течение последнего месяца, назвал фамилию Бровикова, еще раз объявил о присвоении ему звания «капитан» и назначении его командиром третьей роты. Затем Волков сообщил:

— Товарищи офицеры, к нам прибыли из Москвы представители Генерального штаба. Цель их приезда — проверка отдельных частей 40-й армии. Я представляю вам представителя Генштаба полковника Сидельникова Виктора Ивановича.

Волков отошел на несколько метров вправо, и на его месте оказался высокий, подтянутый, худощавый полковник:

— Товарищи офицеры! Согласно приказу Министра обороны СССР группа офицеров под командованием заместителя начальника Генштаба во главе с заместителем начальника Генштаба по боевой подготовке генерал-лейтенантом Алексеевым прибыла в Кабул. Хочу заметить, ни у министра обороны СССР, ни у руководителей Генштаба нет никаких нареканий к солдатам, офицерам и генералам сороковой армии, которая является одной из воюющих армий нашей страны и довольно успешно решает боевые задачи, вопросы, поставленные партией и министром обороны. Это плановая проверка не только боевой готовности войск армии, но и изучение боевого опыта ее соединений и подразделений, потребностей солдат и офицеров, а также армии в целом. Будут проведены командно-штабные учения в штабе армии, выборочно проверены одна из дивизий, один из полков и один из батальонов. Выбор пал на ваш батальон. Возглавит проверку вашего подразделения начальник кафедры Академии Генштаба по тактике действий среднего звена войск полковник Орлов Николай Петрович.