А наутро радость - [5]

Они дошли по дорожке кампуса до поворота.

– Возьми меня за руку, – сказал Карл, – и закрой глаза. Сделай шаг назад. Вот так. А теперь садись. – Она села на скамейку. – Теперь открой глаза.

Анни огляделась:

– Что такое, Карл?

– Вон там! – Он указал на величественное здание, которое вырисовывалось за деревьями с голыми ветвями. У него были широкие мраморные ступени и огромные белые колонны.

– Что это за здание, Карл?

– Университетская библиотека.

– Не может быть! Какое оно красивое! Как какое-нибудь старинное историческое здание. О, как бы мне хотелось увидеть, какое оно внутри!

– Обязательно увидишь, любимая.

– О, Карл, – произнесла она умоляющим тоном, – наверно, мне не разрешат там брать книги? Ведь я не из колледжа.

– А почему бы и нет? Я дам тебе свой читательский билет.

– Правда? – Она стиснула его руку. – О, Карл, это самый чудесный свадебный подарок в мире!

Это напомнило ему о маленьком свадебном подарке, который он приготовил для Анни. Он хотел было вытащить его из кармана, но потом передумал. Нет смысла делать это сейчас, когда она в таком экстазе от библиотеки. Он отдаст подарок перед тем, как они лягут в постель.

Карл взглянул на свои часы.

– У нас есть немного времени. Давай посидим здесь и спланируем наше будущее. Хорошо?

– Хорошо! – Они сидели на скамейке, тесно прижавшись друг к другу.

– Во-первых, давай поговорим о деньгах, чтобы больше к этому не возвращаться.

– У меня осталось почти шесть долларов от моего последнего жалованья, – сообщила Анни. – После билета на поезд и всего такого. И на моем счету в банке семьдесят пять долларов – с процентами почти семьдесят восемь. – Она достала из сумочки банковскую книжку.

– Убери ее, Анни, дорогая. Это твои собственные деньги, и мы не станем оплачивать ими счета.

Он обрисовал свое финансовое положение. Плата за обучение внесена по июнь. Его питание – не проблема: кормят три раза в день за то, что он работает помощником официанта в закусочной «Таунли». Он зарабатывает пять долларов, разнося газету колледжа с шести до восьми утра. А еще его мать присылает пять долларов в неделю.

«Целых десять долларов, – подумала Анни. – Наверно, он может откладывать много денег». Словно прочитав ее мысли, Карл сказал:

– Полагаю, я должен был бы откладывать часть этих денег. Но мне нужны были…

Ему нужны были туфли и носки, нижнее белье и рубашки, а иногда – новый галстук. Нужно было купить теннисные мячики, перетянуть ракетку, наточить коньки…

– И подстричь волосы, – добавила Анни.

– Подровнять, – поправил он. – Дважды в месяц. Пачка сигарет в день. Ах да, еще зубные щетки и зубная паста, воскресная газета, блокноты, почтовые марки, канцелярские товары. Иногда поход с парнями в кино, а после – хот-дог и безалкогольное пиво. О, еще прачечная и…

– Деньги просто тают, не так ли, Карл?

– Вот именно. – Он взял ее руку в свои. – Уж лучше я скажу тебе сам, Анни, чем ты узнаешь от кого-нибудь другого. – Он сделал глубокий вдох. – Я водил девушку на танцы.

– Сколько раз?

– Всего один. А это значит такси в оба конца, бутоньерка, которую прикалывают к корсажу, и ужин в полночь.

Анни сглотнула, прежде чем смогла выговорить:

– Это не мое дело, Карл. Мы не были тогда женаты. Только помолвлены. Естественно, это не в счет.

– Но, любимая, мне приходилось иногда водить куда-нибудь девушку, иначе ребята подумали бы, что я голубой. И кроме того, мы были не одни. Мы ходили всей компанией.

– Полагаю, – сказала она официальным тоном, – что я тоже должна сделать аналогичное признание. Но, к сожалению, мне нечего рассказать. Я считала нечестным… о, неважно.

– Ну-ну, Анни, дорогая!

Она отодвинулась от него.

– Тебе удалось отложить какие-нибудь деньги?

– Как же я мог? Мне нужно было покупать учебники, а они чертовски дорогие, даже если подержанные.

– А бутоньерки тоже чертовски дорогие?

– Знаешь что? – Он усмехнулся. – Я думаю, ты ревнуешь.

– Да, ревную.

– Ревность – признак комплекса неполноценности.

– Хорошо, значит, я неполноценная.

– Давай прекратим обсуждать эту чушь, Анни. Ладно?

– Ладно. Если только это не повторится.

– Клянусь!

– Тогда ладно.

– Ты думаешь, мы сможем прожить на десять долларов в неделю?

– У нас будет всего пять. Твоя мама не будет посылать тебе деньги, если узнает, что ты женился.

– О, не знаю. Возможно, она немного расстроится, когда узнает, но потом успокоится. Единственное, чего она хочет, – это чтобы я был счастлив.

– С ней.

– Ты неверно о ней судишь, любимая. Ты полюбишь мою маму, когда узнаешь ее. В конце концов, ты видела ее всего лишь раз.

Анни было пятнадцать, когда он повел ее знакомиться со своей матерью. Брауны жили в таком же районе, как Анни, и у них была квартира того же типа. Но в доме у Браунов было иначе: чисто и никакого хлама. А в квартире Анни был беспорядок. Но ведь и она, и ее мать работали, и два маленьких брата устраивали в доме настоящий бедлам. Мать Карла занималась только домашним хозяйством. Дети были уже взрослые. Сестра Карла Тесси, сорокалетняя старая дева, поддерживала порядок в своей комнате, а Карл – в своей.

В доме Анни гостиная была общей комнатой. В доме Браунов гостиную превратили в комнату Карла. Когда Анни это прокомментировала, миссис Браун ответила, что ее единственный сын должен иметь только самое лучшее.