А наутро радость - [30]

– Есть только один выход, Анни.

– Карл, я не позволю тебе бросить учебу…

Он положил руки ей на плечи:

– Я не собираюсь бросать учебу. И ты не отдашь свои пятьдесят долларов.

– Я подыщу какую-нибудь…

– И ты не подыщешь место, где нужно выполнять работу по дому. Я собираюсь дать маме расписку в том, что выплачу свой долг в течение пяти лет, с процентами. Шесть процентов.

– Но как же мы сможем выплатить…

– Я начну выплачивать через год после окончания университета.

– Но она может рассердиться. О, Карл, а если она подаст на нас в суд?

– Не подаст. Перестань беспокоиться и предоставь все мне. – Он сел и начал набрасывать расписку.

На следующий день они вместе отправились в город. Стенографистка в отеле напечатала его расписку и заверила их подписи. Карлу пришлось попросить у Анни пятьдесят центов, чтобы заплатить стенографистке. Он послал расписку матери заказным письмом. Анни вспомнила о переводе на десять долларов, который уничтожила. Она хотела снять эти деньги со своего счета в банке и послать матери Карла, но он включил их в расписку. Карл заложил свои часы за семь долларов и послал ювелиру перевод на четыре доллара. Он попросил прислать чек, удостоверяющий, что за часы уплачено полностью.

– Чертовы часы! Теперь за них уплачено полностью, – сказал он. – Если я когда-нибудь поймаю тебя на том, что ты покупаешь что-нибудь в рассрочку… Это смешно: расплатившись за часы, я остался без них! Как тебе это?

– Я скажу тебе еще более смешную вещь. Мы женаты меньше месяца – а у нас уже долг свыше четырехсот долларов! Как тебе это?

– Ну и черт с ним! – воскликнул Карл.

– Черт с ним, – согласилась Анни.

Они позавтракали в том ресторане, где у них был свадебный ланч. На этот раз они сделали заказ на пятьдесят центов. После ланча Карл повел Анни в университетский магазин, чтобы купить ей шерстяной шарф. Он был сделан из мягкой шерсти цветов университета и стоил полтора доллара.

Продавец показал Анни, как его следует носить: нужно обернуть вокруг шеи, и один конец должен свешиваться на спину, а второй – спереди. Показал также, как из шарфа можно сделать капюшон. Он устроил целое шоу. Пригладив ей волосы под капюшоном, продавец сказал в заключение «Готово!» и потрепал Анни по щеке.

– Довольно, – вмешался Карл.

Он уплатил продавцу и вышел из магазина.

Анни ткнула Карла локтем под ребра и спросила:

– Ревнуешь?

– С чего ты взяла?

– Я же вижу.

– Глупости.

Она пропела несколько тактов песенки, причем не в той тональности:

Я к красивым цветам ревную:

Ты ведь даришь им поцелуи!

– Тебе непременно нужно петь на улице? – осведомился он.

– Да!

– Тогда пой громко и чисто.

– О, Карл! – Она сжала его руку. – Я так рада, что ты у меня есть.

– Ах ты глупая малышка! – Он улыбнулся ей.

И многие люди постарше, проходившие мимо, вздохнули и улыбнулись. «Как чудесно быть молодыми и не иметь никаких забот!» – подумали эти прохожие.

Четвертая неделя их брака началась не очень хорошо. Подошло время беседы с деканом, но, когда Карл уже собрался с духом перед этим испытанием, декан отменил встречу. Он отложил ее на две недели. Карл встревожился: в чем дело? Неужели мать написала декану, обвиняя в том, что он не воспрепятствовал этому браку? Может быть, декан сейчас медлит, принимая решение об исключении Карла?

Когда в тот вечер он вернулся домой, у него появилась еще одна причина для беспокойства. В комнате было темно.

– Анни? – позвал он. Ответа не было. Карлу стало не по себе. Как давно она ушла? Где она? Он включил свет. Анни лежала на кровати, полностью одетая – она сняла только туфли. На лбу было мокрое полотенце. Она сняла его и встала с постели.

– В чем дело, Анни? Что случилось, дорогая?

– Ничего. Просто я ужасно себя чувствую, вот и все.

Карл пощупал ее лоб. Он был горячий, а руки ледяные.

– Ложись в постель, – сказал он, – и хорошенько укройся. Я помогу тебе раздеться. – Он начал стягивать с нее свитер.

– Не трогай меня! – буркнула она.

– Черт возьми, Анни. – Он отступил на шаг в изумлении.

– Нет, я не сержусь на тебя, Карл, ничего такого, – пояснила она. – Просто я словно из стекла. Мне кажется, что я разобьюсь на кусочки, если кто-нибудь до меня дотронется.

Анни разделась, легла в постель и натянула на себя одеяло. Горя желанием что-нибудь для нее сделать, Карл снял с себя пальто и укрыл ее.

– Убери это пальто, – раздраженным тоном попросила она. – Этот запах жира напоминает мне о мистере Феликсе.

Вешая пальто в шкаф, Карл подумал, что его нужно отдать в чистку. Но что же он будет носить, пока пальто будет в химчистке?

– Ты поужинала, Анни?

– Нет. Я не хочу ужинать. Только чашку чая.

– Сейчас сделаю.

На кухне была миссис Хэнсмон.

– Извините, что прошу вас, миссис Хэнсмон, – обратился к ней Карл. – Но Анни… знаете, она неважно себя чувствует, и ей хочется чашку чая, и…

– Присядьте, мистер Браун. Это вы выглядите больным.

Он сел за кухонный стол, и она поставила чайник на огонь. Затем она разместила на подносе чашку с блюдцем и маленький коричневый чайник.

– Становится холодно, – заметила миссис Хэнсмон. – Меня бы не удивило, если бы пошел снег.

– Снег? – рассеянно произнес Карл.

Квартирная хозяйка налила в чайничек кипяток и положила на поднос аспирин.