... а Ганг течет дальше - [48]

Трудно сказать, что ждет Конгресс впереди. Одно бесспорно: объединяющиеся в одну партию силы слишком разнородны, чтобы они могли достигнуть единства, да и деятельность их направлена на разъединение. В том, что при подобных условиях силы прогресса одержали в Конгрессе верх, немалая заслуга принадлежит Неру, одному из главных руководителей левого крыла партии. Неру выступил также одним из инициаторов пятилетних планов в Индии и направляемого государством хозяйственного строительства.

Гигантский металлургический комбинат Латы с его причудливыми стальными конструкциями и клубами копоти и дыма, нависшими над трубами, кажется чужеродным телом среди тропического ландшафта, где ожидаешь увидеть лишь зеленые пальмы, сочные апельсины и экзотических животных. А снующих среди лабиринта строений рабочих в белых штанах или дхоти и женщин в сари легче представить себе на базаре, чем на заводском дворе. Промышленные сооружения кажутся слишком громоздкими, слишком прямолинейными, слишком однотонными для этой богатой формами и красками страны, слишком будничными для наших представлений об Индии.

Не капризу легендарного властелина и фантазии его зодчих обязан своим возникновением Джамшедпур. Он создан стараниями иностранных инженеров с логарифмической линейкой в руках, английских акционеров, мечтавших получать проценты на вложенные ими фунты стерлингов, и индийца Таты, действовавшего с европейской деловитостью. В результате этих усилий возник металлургический комбинат. На нем занято 40 тысяч рабочих, техников и инженеров, пять его доменных печей дают больше железа, чем производила раньше Индия в целом, а выплавка стали — свыше миллиона тонн в год — составляет почти всю продукцию страны[14].

Благодаря высокой механизации производственного процесса на комбинате достигается необычайная для Индии производительность труда. День и ночь пылает пламя в доменных печах, чад и дым окутывают закопченные стальные сооружения, далеко вокруг разносится пыхтение конвертора.

В обеденное время на улицах Джамшедпура наступает затишье. Жизнь приостанавливается под прямыми лучами тропического солнца, и все жители города — от самых ленивых и до самых деятельных — укрываются в прохладе затененных домов. Только комбинат не знает покоя. Температуру на площадке перед доменной печью нельзя измерить обычным термометром, и кажется, что в таком пекле человек не в состоянии работать. Жара становится еще невыносимее, когда расплавленный металл начинает поступать из печи в литейные ковши. Будто само солнце вытекает из лётки и хочет сжечь людей, ожесточенно шурующих длинными прутьями в желобах. Я стоял на почтительном расстоянии от них и тем не менее чувствовал, что не в силах выдержать такую температуру. Каково же было рабочим? Они неизменно отвечали:

— Сейчас еще ничего, а вот летом действительно невыносимо. Тогда здесь сущий ад.

На сталелитейном заводе за работой мартеновской печи следил Г. К. Патхак. Сквозь синие очки он то наблюдал за температурой и давлением, то регулировал плавильный процесс при помощи рукояток и кнопок. Я спросил, давно ли он здесь работает. Взглянув на меня так же испытующе, как на свои инструменты, Патхак ответил:

— Так давно, что мне это время кажется вечностью.

В юности он изучал санскрит и древнеиндийскую литературу, но эти знания не давали возможности зарабатывать на хлеб. Пришлось сменить профессию. В 1938 г., когда Патхаку было 25 лет, он поступил на завод подсобным рабочим — наполнял мульды железным ломом и получал за это 60 рупий в месяц. Потребовались долгие годы упорного труда и учения, чтобы овладеть мастерством плавки. Как тяжел был этот путь! Даже сейчас Патхак не может вспоминать о нем без волнения.

— Работа в этой невыносимой жаре убивает, и мы буквально чувствуем, что стареем вдвое быстрее. Ведь чтобы простоять восемь часов перед печью, требуется энергия, какую иной человек не израсходует и в два дня.

Для Таты, этого индийского Круппа, производство чугуна и стали оказалось делом в высшей степени выгодным. В последующие годы он не только расширил основное предприятие, но смог построить и приобрести много других заводов. Сейчас Тата производит все, что приносит или со временем может начать приносить хоть какую-нибудь прибыль. В Индии не найдется такой провинции, где не было бы заводов Таты, и с каждым годом, с каждым месяцем он расширяет свой концерн.

Вы умываетесь утром, и с куска мыла вас приветствует слово «Тата»; холодильник в вашей комнате имеет это же фирменное клеймо; паровоз, который водит поезда в соседний город, построен в Джамшедпуре. Концерну принадлежат прядильные и ткацкие фабрики с 300 тысячами веретен и 7 тысячами автоматических ткацких станков, электростанции и научно-исследовательские институты. Тата производит товарные вагоны, котлы, омнибусы, сельскохозяйственные машины, легковые автомобили, паровозы, промышленное оборудование, радиоаппаратуру, холодильные установки, пишущие машинки, цемент, химикалии, масла, мыло, парфюмерию, медикаменты и витамины. Акционерный капитал концерна составляет 2 миллиарда рупий, свыше 170 тысяч человек заняты на его предприятиях. Это небольшая империя, государство в государстве, располагающее огромной силой, ибо недавно оно контролировало почти все производство железа и стали в Индии.