А если звезды — это боги? - [7]

— Полагаю, поэтому-то они сравнительно слаборазвиты технологически для своего возраста. Машины им не слишком нравятся, они так и не сумели к ним окончательно приспособиться. Когда их религии понадобился звездолет, они реализовали самую что ни на есть неуклюжую конструкцию.

Рейнольдс помолчал, чувствуя приятную легкость.

— Они в нем живут, но эта машина им не по нраву. Там воняет, как в загончике для животных. Они не доверяли моему регистратору. Они, наверное, очень нуждаются в изучении звезд, если так сильно отклонились от своей природы, чтобы пробиться к ним.

Келли поджала губы и прищурилась.

Рейнольдс подумал, что ее лицо наконец-то возвращается к привычному выражению.

— Все это превосходно, доктор Рейнольдс, — сказала она — прежняя Келли, знакомая ему Келли, Келли, которая в любой ситуации выворачивается так, чтобы оказаться наверху. — Но вы строите предположения. А нам нужны факты. Их звездолет неуклюжей конструкции, но он работает. У них должны иметься данные и снимки звезд. Они знают то, чего не знаем мы. Неисчислимое разнообразие подробностей, которое не получить, не совершив путешествия самим, а ведь, как мне сообщают из Хьюстона, даже с этим кораблем, разгоняемым бомбочками, века потребуются для выхода на скорость около процента от световой. Я...

— Я попробую, — сказал он, — но не думаю, что это легкая задача. Как только я пытаюсь коснуться предмета, который они явственно не желают обсуждать, мне скармливают неправдоподобную ложь.

— Да? — с подозрением спросила Келли.

И Рейнольдс тут же пожалел о сказанном, поскольку его еще на четверть часа задержали в гробоподобном кабинетике.

Но вот он вернулся к себе в комнату. Он перекатился по кровати на спину и уставился во тьму широко раскрытыми глазами. Он бы с удовольствием заглянул поработать в обсерваторию, но Келли сообщила, что отстраняет его от всех прочих обязанностей, пока он нужен чужакам. Он принял это как приказ. Наверное, так оно и было. Келли редко бросала слова на ветер.

За ним явились и разбудили. Впрочем, он и не собирался долго спать. В комнате по-прежнему царил непроглядный мрак. Кто-то яростно колотил в дверь. Он неторопливо, выгадывая время, поднялся и впустил пришедшего. Потом зажег свет.

— Вставай, — выдохнул тот. — К директору.

— Чего ей от меня надо? — спросил Рейнольдс.

— А я откуда знаю?

Рейнольдс пожал плечами и ушел. Он и так знал ответ. Наверняка это опять чужаки: Джонатон снова хочет его видеть. Ну что ж, рассудил Рейнольдс, входя в кабинет Келли, оно и к лучшему. Увидев ее лицо, он понял, что предположение было верным. И я теперь точно знаю, что им скажу, подумал он.

В какой-то момент посреди сна Рейнольдс принял важное решение. Он собирался рассказать Джонатону правду.

* * *

Приближаясь к инопланетному звездолету, Рейнольдс поймал себя на мысли, что корабль перестал навязчиво напоминать ему прежний дом в Сан-Паулу. Теперь, когда Рейнольдс побывал внутри и познакомился с обитателями, восприятие корабля переменилось. Теперь его изумляло, как сильно этот странно искривленный кусок металла схож с настоящим звездолетом.

Буксировочный челнок стукнулся о борт. Рейнольдс, не дожидаясь приглашения, снял скафандр и шагнул в шлюз. Келли выскочила из своего кресла и метнулась следом. Схватив камеру с консоли, она сунула аппарат ему в руки. Келли требовала, чтобы он сфотографировал чужаков. Приходилось признать, что пожелание не лишено логики: если чужаки такие мирные и совсем не страшные, как заявляет Рейнольдс, то, само собой, одного качественного четкого снимка достаточно, чтобы дополнительно успокоить землян. Многие политики продолжали истерить. Многим все еще мерещился набитый зелеными монстрами корабль на лунной орбите, всего в нескольких часах полета от Нью-Йорка и Москвы. Один щелчок затвора — и страхи рассеются.

Рейнольдс ответил, что Джонатон никогда не позволит себя сфотографировать, но Келли осталась непреклонна.

— Ну кому это важно? — отнекивался он.

— Всем, — настаивала она.

— Правда? Я вчера слушал новости, о чужаках ни слова. Ты это называешь истерией?

— Это из-за Африки. Подожди, вот когда война закончится, так сразу и услышишь.

Он не стал с ней спорить тогда и не утруждал себя этим сейчас. Молча взяв камеру, он выслушал последние инструкции и нырнул в люк.

Его ноздри тут же атаковал запах. Стоило Рейнольдсу появиться на корабле, и вонь возникала словно бы из ниоткуда, облекая его. Он принудил себя двинуться дальше. Во время предыдущего визита вонь одолела его лишь ненадолго. Он был почти уверен, что на сей раз справится с тошнотой.

На корабле оказалось холодно. Рейнольдс явился в одних легких брюках и короткой рубашке без футболки, поскольку в прошлый раз на борту было скорей жарковато. Возможно, Джонатон заметил, что ему неудобно, и приказал понизить бортовую температуру?

Он свернул за угол и мельком поднял глаза к далекому потолку. Позвал:

— Эй!

Эхо было едва слышным. Он позвал снова, эхо не изменилось — плоское, невыразительное.

Он повернул еще раз. Теперь Рейнольдс двигался куда быстрей прежнего. Больше не останавливался для раздумий в узких проходах. Он шел быстро и уверенно, полагаясь на опыт. По настоянию Келли он пристегнул к поясу кобуру с рацией и вдруг осознал, что рация яростно пиликает. Вероятно, Келли забыла ему дать какой-то чрезвычайно важный наказ. Ему было все равно. Он уже получил достаточно приказов, подлежащих игнорированию; одним больше, одним меньше.