А еще я танцую - [19]

Ладно, кончаю метать в вашу голову громы и молнии и бегу на хор. Раз уж нельзя хорошенько вам наподдать, буду петь во всю глотку, думая о вас: глядишь, полегчает.

(Назавтра, успокоившись.)

Чуть не стерла все, что написала вчера, но, поразмыслив, оставила как есть.

Нельзя в одно и то же время стремиться быть ЖИВОЙ и отвергать жизнь, которая порой выходит из берегов. В глубине души я питаю тайную надежду очиститься от эмоций, которые всегда держала в себе, и стать стройной. Вы попали мне под горячую руку, Пьер-Мари, так что простите!

Если честно, я понятия не имею, как мне удалось «вернуться к жизни» после смерти моего сына. Я просто вернулась, и все. И начала как-то приспосабливаться. Психоанализ, бесспорно, сослужил мне добрую службу, кроме того, я нашла для себя духовную нишу. Я не исповедую ни одной из религий, но обнаружила внутри себя некое пространство для всего, что невидимо и священно. Оно меня умиротворяет. Я не хожу в церковь, зато немного медитирую, а еще — пою и танцую. Но это очень личная тема, и я пока воздержусь на нее распространяться.

Вчера я, в сущности, хотела сказать вам одно: я вовсе не героиня из романа Золя или Диккенса; я такая же, как миллионы других людей, живущих той жизнью, какой им выпало жить. Кстати, мне, что бы вы там ни думали, еще повезло! Я не оказалась на улице, у меня была крыша над головой и минимальный бытовой комфорт, я имела в своем распоряжении интеллектуальный инструментарий, меня окружали друзья, со мной осталось мое (крупное) здоровое тело. Про остальное умолчу.

А вы, Пьер-Мари? Что вы делаете, чтобы пережить отсутствие Веры? Чем заполняете эту пустоту, эту «дыру»? Какие хитрости вы для себя изобрели? Как вам удается побороть ту ярость, что будит вас среди ночи и гонит вновь и вновь обшаривать весь дом? Неужели вы впервые в своей бурной жизни испытали одиночество?

Вот вы говорите, что, потеряв ребенка, сломались бы. Но кто знает?

Кто знает, какие скрытые силы таятся в вас. Взгляните на свое генеалогическое древо: скольким из ваших бабушек, прадедушек, двоюродных теток и дядьев довелось потерять ребенка? И сколько из них устояли на ногах, вернулись к себе на фабрику или в поле и продолжили работать? Вот и я просто вернулась и продолжила обрабатывать свое поле.

Мой тон может показаться вам слишком сухим, понимаю, но с этими вещами нельзя ходить вокруг да около, лучше рубануть сразу. Я не случайно заговорила про генеалогию. Судя по моим первым изысканиям в архиве, за словами Одетты действительно что-то стоит. Если факты подтвердятся, я буду в состоянии доказать вам, что призраки существуют и преследуют нас поколение за поколением.

А пока с вашего разрешения крепко целую вас в обе ваши щеки (слишком) хорошо воспитанного мужчины.

Аделина

P S. Я немного разочарована тем, что не убедила вас писать для детей, а еще больше — вашим отвращением к эротическому роману. Лично я обожаю эротические романы — при условии, что они хорошо написаны. Насколько я могу судить.

P P. S. Огромное спасибо за подписанный экземпляр «Сумеречной мелодии»!

15 марта 2013

От кого: Пьер-Мари

Кому: Макс Валлардье

Дорогой Макс!

Как поживаешь? Что новенького с прошлого лета? Как твой радикулит? Как там Жози?

С ума сойти — вроде договаривались, что скоро опять увидимся, а оглянуться не успели, как уже восемь месяцев прошло. Вообще-то я собирался тебе позвонить, но, поскольку у меня будет к тебе просьба, решил, что лучше напишу в почту — ты сейчас поймешь почему. С этой просьбой я обращаюсь к тебе и ни к кому другому по двум причинам: во-первых, потому, что ты мой друг, а во-вторых, потому, что тебе выпало счастье жить в прекрасном городе Ле-Мане.

Хотя моя последняя книга вышла четыре года назад, читатели, представь себе, продолжают присылать мне письма. Какая верность и какое терпение! Иногда они также шлют мне рукописи, чтобы я их прочел, оценил и дал ряд советов. Как ты догадываешься, делать это у меня нет ни малейшего желания. Короче говоря, недели три назад я получил от одной читательницы толстенный пакет с рукописью. Со всей вежливостью, на какую способен, я ответил ей, что ничего читать не стану, и предложил вернуть рукопись по почте. Но она проявила настойчивость, отказалась сообщать мне свой почтовый адрес, а главное — прислала фотографию, которая, по ее мнению, должна была убедить меня, что она — не просто обыкновенная читательница.

Я написал, что это фото ни о чем мне не говорит (хотя на самом деле, дорогой Макс, оно говорит мне об очень многом!) и что я не намерен вступать с ней в переписку — и объяснил почему. В ответ она прислала мне следующее письмо, на которое я ответил письмом, на которое она, в свою очередь, тоже ответила письмом, на которое я… — ну и так далее. Ты уже понял, мы включились в игру. Между нами установилось некое сообщничество — так бывает, когда ты знакомишься с человеком и уже через пару минут сознаешь, что это — твой человек.

Я делюсь с ней вещами, о которых не говорил никогда и ни с кем, за исключением пары-тройки самых близких людей, и она поступает точно так же. Мы обмениваемся письмами практически ежедневно. Раз это доставляет нам обоим удовольствие, почему бы и нет?