А дело было так… - [76]

— Забавно… — бросил богатырь. — Но я вижу, что уже завтрак готов? А ну вставайте, лежебоки, тут вас особа королевской крови кормит, а вы дрыхнете!

Зевая и потягиваясь, поднялся Лютик, а за ним и Тронгвальд — все такой же бледный, но уже заметно более подвижный. Если вчера шагу ступить не мог, то сегодня до костра сам доковылял. У эльфов в крови особые антитела имеются, отец все пытался на их основе создать эликсир вечной молодости, но не особо преуспел. Некромантия ему лучше чем алхимия давалась. Зато я, благодаря одной шестнадцатой эльфийской крови, умею силой воли царапины заживлять. Если порез неглубокий, то несколько секунд — и только белая полоска остается. К сожалению, больше почти никаких особых способностей от прапрадедушки-эльфа не досталось.

Утолив голод, поехали дальше. Дорога очень интересная — с одной стороны склон, с которого, того и гляди, каменная глыба на голову упадет, с другой стороны склон, с которого, того и гляди, свалишься, а между ними небольшой уступ, выбитый трудолюбивыми человеческими руками. Отличное место, красивые пейзажи, чистый горный воздух, умиротворяющая тишина, надежные спутники — все что нужно для полного счастья. Малиновка у меня не какой-нибудь осел парнокопытный, а умная и сообразительная лошадка, ведет себя осторожно, не рискуя нашими драгоценными жизнями, так что ни понукать, ни притормаживать не приходится. Сама понимает куда идти.

— Тиналис, — спросил я, — а ты в этих местах раньше бывал?

— Несколько раз, — неопределенно отмахнулся богатырь. — Летом, конечно, не зимой, тут ведь мало людей, а настоящему герою зрители нужны, не совершать же для самого себя подвиги… А к чему ты спросил?

— Просто интересно. Ты знаешь, что это за птицы? — показал я на несколько черных точек над горизонтом.

— Птицы? — Тиналис задумался. — Честно говорящие вижу никаких птиц… Тронгвальд, ты видишь каких-то птиц?

— Прости, мой друг, но не могу я найти ответ на твой вопрос. Туман стоит перед глазами, и вижу я обманы грез… Мой взор стал нынче бесполезен, я словно крот в подземной тьме — прости, мой друг, но нет ответа, не суждено увидеть мне… — пропел эльф.

— А вы? — Вопрос богатыря был адресован Тыну и Лютику.

— Точки, — буркнул тролль. — Далеко. Не разберу.

— Прости, милый Тиналис! Не вижу! — покачал головой гном.

— Видишь, парень, только ты их и можешь разглядеть… Я тоже вижу какие-то точки над топью, вот была бы заморская увеличительная труба, сказал бы, что за птицы, а так…

— Да ничего, — отмахнулся я. — Я и так знаю, кто это. Просто было интересно услышать, что ты собираешься с ними делать…

— С кем? — уточнил богатырь.

— С птицами гармонии, конечно, — ответил я. — Или ты не знал, что они тут водятся?

Понятное дело, что не знал, но нравится мне богатыря иногда на место ставить. Да и картина вышла забавная: народный герой с отвисшей челюстью, икающий тролль, еще сильнее побледневший эльф, удивленный гном и совершенно беззаботный я. Ладно, пусть в себя приходят. Понимаю, такой шок испытать — все Тиналис мог продумать, да вот беда, встреча с птицами гармонии всегда случается неожиданно.

Мой брат, Сигизмунд, до того как в монастырь убежать, как раз этими птичками увлекался. Ну а потом вся его библиотека мне по наследству перешла, так что я по этому вопросу большой специалист. Насколько можно быть специалистом по самому загадочному хищнику в мире. Хотя посмотришь на картинку — даже не скажешь, что хищник. Так, птичка-невеличка, оперенье голубое, хохолок розовый, острый клювик и зеленые глазки. А рядом обычно для сравнения карликового слоника рисуют, и до людей не сразу доходит, что слон как раз нормального размера, это птица такая. Размах крыльев до десяти саженей, вес — до ста пудов, когти любую сталь разрывают, клюв любые стены может пробить. Но не в размере основная беда. Птицы гармонии ведь недаром такое дивное название получили — как петь начинают, так сразу весь мир преображается. Гармоничным становится, естественным — рушатся болезненные наросты цивилизации, дома там всякие, мосты, замки; прахом рассыпаются древние статуи, разваливаются корабли. И на том месте, где еще несколько минут назад стоял город, поднимаются травы, простирают свои ветви могучие деревья, бьют ручьи и блестит водная гладь озер. Или, наоборот, тянутся пески, и не найти, где раньше среди пустыни выбивался гнойный прыщ огромного города.

А люди, услыхав пение птиц гармонии, постигают собственное ничтожество, погружаются в вечный сон, до конца своей жизни наблюдая сладостные сновидения…

Как только с ними не боролись. Уши затыкали, чтоб пение не слышать, глаза выкалывали, чтоб волшебное оперение не видеть, — ничего не помогает. Даже драконов пытались с птицами гармонии стравить, да все без толку. Огромные хищники погружали в сон целые города и страны, пока однажды давным-давно не нашелся безымянный герой, в одиночку изничтоживший почти все их племя… Лишь нескольких птенцов пожалел, но взял с них клятву — никогда больше в обитаемые земли ни они, ни их потомки заглядывать не будут…

Птицы клятву уже тысячи лет держат. Они бы нарушили, но висит над ними магия покрепче отцовской. Странствуют по тем местам, где людям быть не положено, — по диким джунглям, по пустынным лесам, по холодной тундре, по раскаленным пустыням. По Ушухунской топи. Живут впроголодь, на зверье мелкое охотятся, а попадется им на глаза человек — не ждать ему пощады! Помнят птицы гармонии, по чьей воле из царей природы в бездомных странников превратились, помнят и мстят.